Перстень царицы Савской

Камеры эти помещались на расстоянии приблизительно двадцати футов друг от друга, хотя, если бы у нас было время, эти расстояния должны были бы равняться по меньшей мере сорока футам, чтобы сила взрыва была больше. Согласно математическим выкладкам Оливера, взрывные камеры находились в самом центре основания идола, приблизительно в тридцати футах ниже него. В действительности расчет был не совсем точен и они находились несколько восточнее, ближе к голове, и несколько выше, чем предполагал Орм. Но если вспомнить, что ему так и не удалось произвести обмеры колоссальной статуи, которую он видел-то всего один раз, к тому же сзади и в условиях, нисколько не располагавших к точности наблюдений, приходится только удивляться незначительности его ошибки.

Замечательнее всего то, что план, построенный на основе одной только гипотезы, был выполнен точно до конца.

Итак все было готово: взрывчатое вещество и детонаторы положены на место, проведены провода к батарее — все это Орм и Квик сделали своими руками в спертом и душном воздухе туннеля. Теперь началась новая работа — надо было наполнить туннель камнями и замуровать его, не повредив при этом провода, чтобы при взрыве газы не ринулись по линии наименьшего сопротивления, по туннелю в Могилу Царей. Для провода пришлось пробить в скале небольшой канал, а не то его легко могли бы оборвать.

Было условлено, что взрыв должен произойти в ночь полнолуния, когда, как нам сказали, — а разведчики подтвердили это, — должна состояться свадьба моего сына с дочерью Барунга в городе Хармаке. Выбрана была именно эта ночь, так как султан говорил, что до тех пор он не начнет военных действий; и потому что моего сына не должно быть тогда внутри идола и потому еще, что там наверняка останется лишь небольшая группа жрецов и воинов, а мы не хотели лишнего кровопролития.

Наступил день взрыва. Все для него было подготовлено, только самый туннель еще не полностью завалили камнями и обломками скал, и около сотни человек без устали занимались этим. Провода провели в ту самую комнату, где Фараон перегрыз горло Шадраху, и здесь их присоединили к электрической батарее. Мы сидели вокруг нее, выглядевшей так невинно, совсем как колдуны вокруг котла, в котором варится их чудодейственное зелье. Но мы не склонны были шутить, да и кто вспомнил бы о шутке в таких обстоятельствах? Орм, похудевший и побледневший, не в силах был ни есть, ни курить, и мне с трудом удалось уговорить его выпить немного местного вина. Он даже не хотел пойти посмотреть, как кончают замуровывать туннель, не хотел проверить целость проводов.

— Вы сами можете все проверить, — сказал он, — а я сделал все, что мог. Теперь пусть что будет, то и будет.

Поев в полдень, он лег и проспал несколько часов. Около четырех часов те, кто заканчивал работу у входа в туннель, сделав все, что от них требовалось, прекратили работу и под наблюдением Квика удалились из подземного города.

Тогда мы с Хиггсом взяли лампы и пошли вдоль проводов, которые были проложены в неглубокой канавке, проверяя их сохранность. Убедившись, что все в порядке, мы вернулись в храм и у его дверей нашли Яфета, который в прошлом при всех обстоятельствах был нашей опорой и надежным помощником. Без его содействия нам не удалось бы пробить туннель — во всяком случае в такой короткий срок.

При свете ламп мы заметили, что он чем-то очень напуган.

— Что случилось? — спросил я.

— О доктор, — ответил он, — у меня есть слова, которые предназначались для ушей капитана Орма. Проведи меня к нему.

Мы объяснили ему, что Оливер спит и его нельзя тревожить, но Яфет продолжал твердить свое и только прибавил:

— Пойдемте со мной, мои слова предназначены также и для ваших ушей.

Мы вошли в небольшую комнату и разбудили Орма, который испуганно вскочил, решив, что что-нибудь случилось в шахте.

— В чем дело, Яфет? Фенги перерезали провода?

— Нет, о Орм, много хуже: я узнал, что принц Джошуа составил заговор и хочет увезти «Ту, чье имя недосягаемо».

— Что ты хочешь сказать? Расскажи, в чем дело, — взволнованно откликнулся Оливер.

— Господин, у меня есть друзья, и тот из них, что одной крови со мной (не спрашивай меня, как его зовут), служит принцу Джошуа. Мы распили с ним по чаше вина, и оно развязало ему язык. Как бы то ни было, вот что он рассказал мне — а я верю ему. Весь наш народ и сам принц, рассказал он, на некоторое время оставил вас в покое. Но он не знает, что может случиться, если вам удастся ваше дело, и боится, как бы абати из благодарности не сделали вас первыми людьми в государстве.

— В таком случае он осел, — перебил его Квик, — абати не знают благодарности.