Мы еще верим в свое будущее. Подбадриваем друг друга анекдотами и тупыми шутками. Кто-то даже заводит песню, но его не поддерживают…
Идти становится все тяжелее. Куда-то девались силы. Кажется, что их всасывает в себя туман. Время тянется медленно. На часах — 21:44. Должна наступить ночь, но ее нет. Сверху льется молочный свет, как будто солнце навеки замерло где-то над туманом. Но ясно, что такого не может быть. Вероятно, светится сам туман.
С какого-то момента вдруг очень захотелось спать. И, кажется, этого только и добивается Полоса. Будто туман живой, и вдобавок кто-то прячется в нем, и наблюдает за нами. Ждет, когда мы напрочь лишимся сил и упадем. Чем дальше, тем это ощущение становится сильнее и не отпускает. «Тебе не кажется, что там кто-то есть?» — обращаюсь я к идущему рядом солдату, и по его округлившимся глазам понимаю, что не один думаю о том же.
«Говорят, здесь должны быть мутанты», — говорит он вдруг и уверяет, что в Полосе водятся медведи-людоеды, выросшие до огромных размеров. Кто-то не к месту вспоминает про собак, исчезнувших из поселений и («знающие люди говорят!») переселившихся в эти места, чтобы убивать случайных путников. Неспроста, мол, отсюда многие не возвращаются. Третий начинает рассказывать про албаст — тех тварей, о которых треплются, что они похищают детей и тащат их в Полосу.
И начинается… Каждый словно желает родить образ пострашнее, чем предыдущий рассказчик. Капитан пытается их заткнуть, но его никто не слушает. Всеми овладевает какое-то безумие.
Чувство близкого конца охватывает меня. Я вспоминаю, как однажды испытал схожие эмоции, это произошло в тот злополучный день, когда мы с Тихоном Злотниковым и несколькими товарищами оказались заживо погребенными под завалами шахты. Наши товарищи верили, что нас спасут. Мы с Тихоном не сомневались, что умрем. Кто-то может сказать, что мы лишили себя надежды. Но это не так.