Первач

Храмцов протянул Злотникову небольшую фоторамку. С волнением Тихон взглянул на экран и узнал Амину. Изображение было динамичное, несколько секунд записи. Девушка напряженно смотрела в объектив снимавшей ее камеры и даже, казалось, хотела что-то сказать, но, видимо, ей приказано было молчать. Чья-то рука вдруг коснулась ее плеча. Камера съехала в бок и выхватила мальчишку. Нусуп. На нем объектив задержался буквально секунду-другую и снова вернулся к Амине. Тихон заметил, что оба они изменились, сильно похудели с того времени, когда он видел их последний раз.

— Это сегодняшняя съемка, — сказал Храмцов.

Возвращая рамку, Тихон с трудом сдерживал дрожь в руках.

— Итак, ваши друзья живы. Но в любом случае сбежать без чужой помощи, чтобы спасти их, вам будет не так-то просто.

— Вы говорите — сбежать? Хотите освободить меня? Прямо сейчас?

Храмцов качнул головой.

— Послушайте, ну вы совсем отупели здесь. Я же сказал — интерес за интерес. Какой мне смысл помогать вам за просто так?

— Простите мою недогадливость, — натянуто улыбнулся Тихон.

— Насколько я понимаю, ваши новообретенные способности не предусматривают умения управлять другими людьми. Иначе вы давно бы — тю-тю…

«Ошибаешься… просто мне одного раза хватило», — подумал Тихон, вспомнив Мирбека.

— Как вы, должно быть, поняли, генерал Антонов намерен довести начатое им дело до конца. Отправить в Полосу новую спецгруппу. Однако у тех людей, с которыми я связан некими узами, на этот счет свои резоны. Вы все-таки пойдете в Полосу. Но…

Храмцов выждал паузу.

— Но сделаете все, чтобы взрыва не произошло. Вы поняли? Не произошло!

Он с нажимом повторил это еще раз.

— Как видите, наши с вами интересы совпадают! Я же со своей стороны обещаю, что девушка и юноша, о которых вы так радеете, будут освобождены.

— То есть вы играете против Антонова? — спросил Тихон. — Но почему?

— Вам это действительно интересно? — Храмцов усмехнулся. — Эх, неискушенный вы человек. В любой политике есть свои «ястребы» и «голуби». Ястребы хотят действовать решительно и наступательно. Им бы взорвать Полосу, а там видно будет. Голуби считают, что атака может нарушить сложившееся положение вещей. А это очень не нравится БЭН.

Тихон не удержался, чтобы не съязвить:

— То есть вы — это голубь мира? Не очень-то похоже.

— Не путайте обычных голубей с политическими. Когда надо, у них клыки будут поострее ястребиных клювов. Так вот, ваша задача — сделать все, чтобы взрыва не произошло. Да, Полоса расширяется. Но даже на то, чтобы захватить Братскую Резервацию, ей понадобится не меньше шестидесяти лет. К тому моменту мы с вами, наверняка, будем уже на небесах. Меня же интересует день сегодняшний. Повторяю — взрыва быть не должно! И кто, как не вы, должны быть напрямую заинтересованы в этом результате, — Храмцов похлопал себя по груди, по карману, где лежала фоторамка. — Их жизни зависят от вашего решения.

Тихон ощутил что-то вроде жалости к этому человеку, который так низко пал, что готов чужими руками загребать жар.

— Но если взрыва не будет, — произнес Тихон, — Антонов поймет, что его обманули. И уничтожит их.

Говоря это, он ощутил предательский холодок в груди. Как будто слова его могли обернуться действительностью прямо сейчас.

— Вот в этом и выгода сделки, — ответил Храмцов. — К тому моменту, когда Антонов поймет, что его надули, ваши друзья окажутся в безопасности.

— Почему я должен верить вам?

Храмцов скривился:

— Господи, эта фразочка напоминает мне дешевую комедию… Да потому, что выхода у вас нет! Ясно?!

Выхода действительно не было.

— Я согласен на ваше предложение. Но откуда мне знать, что вы не подделали фотографию? Как я могу быть уверен, что мои друзья живы? Верховцев рассказывал, что все, кто побывал в Полосе, умирают. Так, может быть, и они…

Он побоялся произнести это слово, будто мог сглазить. Но Храмцов опередил его:

— Я ожидал ваш вопрос. Прямого свидания, конечно, устроить не могу… Пока не могу… Но кое-что сделаю. Ждите!

И он исчез, заставив Тихона всерьез помучиться. Пусть не вечность прошла, но очень долго тянулось время, прежде чем в камеру явились надзиратели. Его снова вели по лабиринтам тюрьмы. Наконец, оставили в каком-то помещении, где было узкое окно с тяжелыми решетками, а за ним открывался вид на внутренний двор тюрьмы. Тихон всмотрелся в фигуры людей, которым выпала радость вырваться из каменных стен на прогулку. Их было много, счастливцев, и трудно было бы отыскать меж ними нужного человека. Но в женской половине двора Тихон почти сразу распознал Амину среди прочих. Она была бледна, худа, но не казалась больной. Кто-то из добросердечных женщин сопровождал ее на прогулке. Когда надзиратели начали сгонять всех обратно, ее соседка заботливо повела Амину к воротам.

«Посмотри на меня! Посмотри же! Повернись!» — закричал мысленно Тихон, надеясь, что она сможет откликнуться на его телепатический зов.