Первач

Тихон попросил Бакса подвести его к Рогову. Лейтенант первым оказался рядом с сержантом. Он не подпустил к нему Тихона и попытался сам заговорить с Роговым — взял того за плечо, ожидая хоть какой-то реакции. Но Рогов не пошевельнулся, взгляд его направлен был вверх, тело расслаблено, как у параличного больного.

— И долго он так будет лежать? — зло спросил Бакс.

— Не могу сказать.

— Но что все это значит? Ты можешь объяснить?

— Я подозреваю, что здесь, в Полосе, на порывы души накладывается сильная обратная связь.

— Какие красивые слова. Душа, обратная связь… — проворчал Бакс.

Кипение зарождалось в его душе. И оно тоже хорошо осязалось Тихоном. Как бы теперь Бакс не взорвался вслед за сержантом.

— Лейтенант, оставьте свою злобу, — сказал он, не очень рассчитывая, что Бакс послушается.

Сейчас все мысли Тихона были сосредоточены на Рогове. Он склонился над сержантом и заглянул в его глаза, пытаясь внутренним голосом заговорить с ним и уловить хотя бы какую мысль. И когда это ему удалось, он осторожно проник в сознание Рогова, надеясь, что своим вмешательством не повредит сержанту и сумеет привести его в чувства.

Впечатление было такое, что в памяти Рогова всплыло навеки забытое воспоминание о пребывании в чреве матери. Глаза его были открыты, но на самом деле сержант видел темноту. В какой-то мере ему было очень хорошо, тепло и спокойно, но он совершенно не понимал, что значат эти чувства. Не было никаких желаний, никаких ощущений, и связь между сознанием и организмом была жестко заблокирована. Борьба, которую ощущал Тихон, происходила в глубинах той черноты, которая владела сержантом, но нырять туда Тихон не отважился. Он решил позвать сержанта и сделать это так, чтобы тот откликнулся с первого раза.

На миг Тихон вынырнул из сознания Рогова.

— Лейтенант, прикажите ему встать. Как можно жестче.

— Я уже пытался.

— Еще раз. Когда я дам знак.

— Ну, если ты уверен!..

Снова Тихон очутился в теплой темноте Рогова, превратившись в связующий элемент между внешним миром и душой сержанта. Где-то в другом измерении, где существовало тело Тихона, шевельнулась его рука. И когда по этому знаку раздался громкий и требующий голос лейтенанта, Тихон, мысленно пронзив блокировку, направил этот голос, как сигнал, в черный омут сержанта. И тотчас в глазах Рогова вспыхнул свет, пусть холодный, но все же свет. Тихон увидел собственное лицо, как в телекамере, а рядом размытый силуэт Бакса, который продолжал требовательно рычать. Поняв, что сержант очнулся, Тихон поспешил выбраться из его сознания.

В первый момент Рогов не мог ничего понять. Зато Бакс, поверивший, что это именно его голос заставил Рогова прийти в себя, продолжал напирать:

— Рогов! Ты почему нарушил приказ?! Отвечать, когда тебя спрашивают! Встать!

Лейтенант схватил Рогова за ворот, хотел поднять, но ему удалось лишь усадить сержанта. От злости Бакс заехал Рогову по лицу. Тот попятился, закрываясь локтями, но это лишь подзадорило Бакса, и он продолжал наносить удары. Гуддер, Арамзян и Жихарев, подбежали к лейтенанту. Но даже втроем им не удалось оттащить Бакса от Рогова. Вдруг откуда-то сзади вынырнула гибкая фигура Выдерги. Носком ботинка сержант Михайлова ударила лейтенанта в бедро. Точно в болевую точку. Но лейтенант будто впал в исступление и все еще сопротивлялся, заставляя Гуддера, Арамзяна и Жихарева пыхтеть, как три паровоза. Они грозили затоптать прицепленного к Баксу Тихона. Кто-то двинул Злотникову коленом в лицо, разбив губы. Потекла кровь.

— Надо их расцепить! — крикнула Выдерга майору.

Майор Гузенко ухватился за торс Бакса, ловким движением набрал код и отстегнул карабин.

— Хочешь понянчиться с ним? — спросил он Выдергу, кивая на Тихона.

И не успела сержант Михайлова что-либо возразить, как майор обвил цепь вокруг ее пояса, и защелкнул карабин. После чего подтолкнул Выдергу к Тихону.

— Вы неплохо смотритесь вдвоем. Надеюсь, ты не сунешь ему нож под ребро?

— А ничего, что я женщина?! — возмутилась Выдерга. — А если мне…

Она не договорила, смутившись.

— Скажешь, я отцеплю, — усмехнулся Гузенко.

— Эй, Златовласка, что ты со мной сделала?! — раздался вдруг тонкий вскрик Бакса.

Они обернулись. Троица продолжала держать лейтенанта. Казалось, сейчас им для этого требовалось еще больше усилий, чем прежде. Тело Бакса объял паралич, он издавал всхлипывающие звуки, как будто немощь оставила свободу только для сознания — видимо, чтобы чувствовал и понимал, что с ним происходит. Лейтенант хотел добавить еще что-то резкое, но речь его вдруг стала бессвязной, мышечным спазмом перекосило рот, и он тонко завыл, как беспомощное жалкое животное.

— Что вы на меня смотрите? — взволнованно произнесла Выдерга, ловя на себе взгляды команды. — Я всегда знаю, куда бить, и не могла ошибиться!

— Ты не должна винить себя, — сказал Тихон.

Она обожгла его взглядом.

— Это Полоса… — объяснил он. — Это она вызывает такую реакцию. Если это ненависть, то она же и ударяет по тебе…

— Откуда ты знаешь?

Тихон пожал плечами.

— Я просто догадываюсь. И надеюсь, что не ошибаюсь.