Первая академия. Том 2

— Как вы подключились, сразу легче стало. А потом мой человек полдома обвалил — и там, наверное, с десяток похоронило. А кто остался, побежали наутёк.

— В общем, с этими разобрались. Дальше-то что? Завод Зубкова надо брать. Кто сбежал, могут там засесть. Опять драться придётся.

— Не беда, будем драться. Раз уж начали, надо довести дело до конца. Только прежде, как говорится, давайте перегруппируемся. Ух, я этому Зубкову задам, — со злостью в голосе проговорил Горбатов. — Ишь чего удумал — врагам помогать. Подлец он, как есть, подлец.

Затянутое тучами небо уже начало светлеть, когда мы отправились на завод Зубокова. В бывшем бараке обнаружилось много оружия и патронов, охранять их остались три стражника, ещё нескольким людям пришлось заниматься ранеными и пленными. Последних пока заперли на складе, но вскоре собирались перевезти в другое место. За тяжёлыми приехали два лекаря.

В общем, мороки оказалось много.

Для штурма завода осталось человек тридцать. Часть поехала к проходной, а я, Горбатов, Ника с Кузьмой и все стражники, прибывшие со мной из Москвы, пролезли через дыру в заборе и двинулись по территории предприятия.

Сопротивления не встретили. На проходной сидел хмурый усатый охранник в потёртой шинели. Он сказал, что пару часов назад были тут какие-то господа в количестве шесть человек, но убежали. Горбатов велел ему запереть проходную и никого не пускать. Наши парни поставили поперёк дороги машину и стали разворачивать рабочих, которые ползли к началу смены.

Я и Юрий Степанович отправились в двухэтажное здание заводской конторы. Через час сюда на всех парах примчался Зубков.

Горбатов сидел за столом в кресле управляющего и просматривал папки с бумагами. Я развалился на диване у стены. В коридоре послышалась ругань, и в кабинет влетел господин Зубков — коренастый мужчина с крупной головой. Он тяжело дышал, словно от долгого бега. В глаза его числись то ли растерянность, то ли страх, то ли гнев.

— Вы что себе позволяете, господин Горбатов? — возмутился он. — Это… это грабёж среди бела дня! Что вы делаете на моём заводе?

— Мы сидим и думаем, как делить будем, — ответил я. — И оставить ли вам что-нибудь или пинками вас гнать отсюда.

— А вы ещё кто такой, молодой человек?!

— Я-то? Будущий совладелец данного предприятия, как и Юрий Степанович.

— Что? Да как вы…

— Господин Зубоков, — холодно и зло проговорил Горбатов. — Вы — негодяй и подлец. Давно с Шереметевыми дружите? Что на вашем предприятии делали приезжие немцы?

— Какие ещё немцы? Что вы такое несёте? — чуть не взвизгнул Зубков.

— Только не говорите, что не знали о сотне дружинников гостивших по соседству.

— У меня уважаемый господин арендовал склады. Не стану же я отказывать арендатору. А как он использует площадь — так это не моя забота. Пусть хоть немцев, хоть цыганский табор туда заселит. А вы… вы всё мне разнесли. Вы заплатите!

— Нет, это вы заплатите, господин Зубков, — произнёс сквозь зубы Горбатов. — С московскими князьями спелись да? Думаете, они вас спасут? Вы очень наивны, если верите в это. Ярославль — наш, и никто, ни одна собака сюда нос не сунет. А если на своих московских друзей полагаетесь, так катитесь к ним и жалуйтесь, сколько душе влезет, только без толку это. Они себе-то помочь не могут. На кой им сдался мелкий дворянин с паршивым заводиком?

— Подумайте хорошо, — добавил я спокойным тоном. — У вас есть выбор. Либо отказываетесь с нами сотрудничать и теряете всё, либо по доброй воле уступаете мне, господину Горбатову и господину Хилкову некоторую долю предприятия, а сами будете получать прибыль в соответствии с вашей долей. Согласитесь, это выгоднее, чем остаться без портков. Юрий Степанович правду говорит. Князья из Москвы вам не помогут, поэтому лучше дружите с нами.

— Это… Это возмутительно, — покачал головой Зубоков. — И губернатор в вашей шайке? Да что же делается-то?

— Берите стул и присаживайтесь, господин Зубков, — велел Горбатов. — Будем переговоры вести. Лично я бы всё у вас забрал, да только Василий Родионович просил не обходиться с вами слишком сурово.

Зубкову пришлось смириться. Он сел напротив Горбатова, и они стали «договариваться». Юрий Степанович изложил наши условия. Мнения Зубкова никто не спрашивал. Либо он соглашается, либо мы забирали всё.

Зубков согласился сотрудничать. Это значило, что тридцать процентов предприятия доставались Горбатову, а мне и Хилкову — по двадцать. Таким образом, я становился совладельцем ещё одного завода.

Сидя на диване и наблюдая за несчастным Зубковым, которому пришлось проглотить всё это, я чувствовал себя чуть ли не грабителем. Одно дело — вернуть собственный завод, совсем другое — захватывать чужой.

Пришлось напоминать себе, что Зубков — соучастник преступлений, совершённых шереметевскими дружинниками. Когда те оказались в Ярославле, он побежал к ним на поклон, чтобы занять сторону сильного. Вероятнее всего, сыграла роль личная неприязнь к Горбатову, с которым Зубков хотел поквитаться за старые обиды. На почве этого и поссорились их сыновья, что закончилось смертью Зубкова младшего.