Первая академия. Том 2

Данный вопрос меня и самого заботил не меньше, но сейчас не хотелось нагнетать обстановку, тем более, Лиза и так огорчилась из-за моего намерения свернуть дела в Москве. Сегодня был не тот день, когда следовало слишком много об этом думать. Иногда о проблемах надо ненадолго забыть.

— Может быть, зайдём в ресторан? — предложил я, заметив впереди вывеску. — Я проголодался.

— Я — тоже. Пошли, — легко согласилась Лиза, и мы отправились ужинать.

После ресторана мы немного прогулялись по набережной, вернулись к машине и поехали домой. Ещё один день новой жизни запечатлелся в моей памяти приятным воспоминанием. Пока их можно было по пальцам пересчитать.

Больше всего меня сейчас интересовало, какой ответный шаг предпримет Святослав. Последнее поражение должно было его сильно разозлить, он попытается до меня добраться во что бы то ни стало. Было бы наивно думать, что лишившись сорок-пятьдесят человек, его дружина потеряет боеспособность. Шереметевы до сих пор оставались сильны.

Конечно, Святослав не такой безумец, чтобы напасть на академию, он будет выжидать. Вероятно, начнёт охотиться на моих людей, уничтожать мои заведения. В Москве он сможет делать это безнаказанно, по крайней мере, до тех пор, пока дело не коснётся более влиятельных родов, вроде Оболенских или Вяземских. С ними-то он не рискнёт связываться, ведь это развяжет войну, которая Святославу не нужна.

С ярославским дворянством он тоже вряд ли захочет снова связываться, по крайней мере, сейчас. А потому — видно будет. В конце концов, Хилков тоже не собирался сидеть сложа руки. Он задумал сформировать коалицию из местных аристократов, которые, в случае необходимости, дадут отпор захватчикам. После несостоявшегося нападения угроза стала очевидной для многих.

Но то — в Ярославле. В Москве же я был беззащитен. Вряд ли у меня получится там что-то развивать. Пусть Шереметев до меня и не доберётся, но навредить попытается — тут у него руки развязаны. Оболенские не вступят с ним в войну за мои кофейни, а у меня — всего шесть стражников против, возможно, целого батальона.

Мне было очень досадно сворачивать дела в Москве, я хотел, чтобы компания моего рода развивалась и росла. Но сейчас иного выхода просто не видел.

Был только один вариант, как я мог обезопасить себя — убить Святослава Шереметева. Но как это сделать?

Сам Святослав был не слишком силён — пятый или шестой ранг. Я не помнил, когда именно он получил пятый — то ли в середине, то ли в конце тридцатых. Так или иначе, ничего выдающегося. Я и сам, вероятно, находился на таком же уровне или, по крайней мере, приближался к нему.

Но ведь до Шереметева надо ещё добраться. Его усадьбы надёжно охранялось. Имея всего шесть человек стражи, нелегко будет туда пробиться. Конечно, можно попробовать выследить его в Москве — тогда убить будет проще, но тоже не факт, что получится. Он просто удерёт, если почувствует угрозу.

Однако главный вопрос заключался в том, как воспримут это убийство остальные влиятельные аристократы и не получу ли я ещё больше проблем — причём таких, от которых даже Вяземский не спасёт. Ведь одно дело — устроить потасовку в провинции, совсем другое — убить высокопоставленное лицо в столице.

На провинциальные разборки сообщники Шереметева готовы были закрыть глаза, им вовсе не хотелось лезть в наш с ним личный конфликт, да и собственных забот у них хватало. К тому же каждый втайне желал ослабления своего конкурента. Но убийство Святослава — совсем другое дело. Вряд ли Бельский, Орлов и прочие будут горевать по нему. Наоборот, только порадуются. Но могут воспринять данный акт, как непосредственную угрозу собственным персонам. И тогда мне конец.

В данном случае наиболее разумным выглядел план, предлагаемый Петром Оболенским — убрать всех, кто причастен к убийству прежнего императора и посадить на ответственные посты лояльных нам лиц. Но где брать столько сил, чтобы это осуществить? Большинство заговорщиков было ликвидировано, и Оболенский ушёл в глубокое подполье.

В прежней версии истории у него так и не получится осуществить задуманное. Скоро он завязнет в войне с конкурентами на Урале, потеряет нескольких родственников, а потом и сам скончается. Его род продолжит жить, но в судьбе государства уже не сыграет значимой роли.

Все эти вопросы мы и обсуждали с Никой на следующий день, пока ехали на поезде до Москвы. Сидели друг напротив друга в люксовом купе, пили чай и общались. В последнее время мне нечасто выпадал случай побеседовать с начальницей стражи, и я решил воспользоваться моментом.

Вместе с нами в соседних вагонах ехали десять стражников рода Оболенских. Я решил вернуть их как можно быстрее, чтобы Виктор не нервничал и не катил на меня бочку. К счастью, никто из них серьёзно не пострадал, отделались ушибами.