Первая академия. Том 3 (СИ)

Но в войне этой участвовали не только Оболенские и Демидовы. На стороне каждого из этих родов сражались по три-четыре более мелких рода. С Оболенскими пришли те, кто хотел расширить свою сферу влияния и получить заводы и фабрики, а за Демидовых выступили те, кто жаждал выдавить с Урала чужаков.

Впрочем, большинство местной аристократии осталась в стороне, не пожелав ввязываться в кровавые разборки. И это было хорошо — хорошо для нас.

Что интересно, государственная власть в нашу потасовку тоже не вмешивалась. Наоборот, и Шереметев, и Орлов, и прочие приближённые к императору лица радовались тому, что Оболенские будут обескровлены этой войной.

Да и ослабление уральских родов «кругу власти» тоже было выгодно. В тридцатые годы существовали опасения, что уральские и сибирские князья наберутся сил и захотят обособиться, создав собственные государства. Но тогда этого не произошло. Дворянские рода ослабли в междоусобных войнах, и в сороковых годах Шереметев, ставший первым министром, окончательно, как он считал, подавил сепаратизм жестокими расправами.

Вот только на деле всё оказалось не так хорошо, как на словах. В восьмидесятые экономическая и политическая ситуация изменились, подросло новое поколение князей, которое прекрасно помнило былые обиды, а тесное сотрудничество Шереметевых с их прусскими родственниками (вероятно, теми самыми, которых мы из Ярославля погнали ссаными тряпками) многих не устраивало. В итоге разногласия привели к распаду империи и к очередному кровопролитию.

Но пока что все эти события были ещё очень и очень далеко, и я даже не представлял, как можно повлиять на то, что случится через пятьдесят лет. Изменит ли смерть Святослава Шереметева ситуацию в лучшую сторону? Смогут ли люди, которые придут к власти вместо него, укрепить государство? Может, я, конечно, и не доживу до тех времён, но мне вовсе не хотелось, чтобы мои дети однажды оказались замешаны в очередной кровавой распре.

Но чем больше я думал над этими вопросами, тем больше понимал, насколько трудно предугадать последствия моих действий. Определённо, они сильно изменят историю, но как именно, вряд ли кто-то сейчас мог сказать.

Три дня я проторчал в Первоуральске, жил в заводоуправлении вместе с остальными стражниками, ожидая либо нападения Демидовых, либо новых приказов. Дни эти, надо сказать, выдались довольно скучными. Даже с Марией не получилось повидаться, поскольку на второй день она уехала отсюда вместе со своими телохранительницами.

А на четвёртый день Пётр Петрович Оболенский, который сейчас тоже находился в Екатеринбурге, пригласил меня к себе в гости.

Глава 8

Пётр Петрович и Борис Порфирьевич расположились в гостиной городского особняка и обсуждали текущие дела. Через пару часов должен был явиться Алексей Дубровский,приглашённый Петром Петровичем на ужин.

— Жаль, что с вашим старшим так получилось, — сказал глава рода. — Храбрый был молодой человек.

— Да, и погиб, как мужчина, в бою, — на лица Бориса Порфирьевича отразилась сдержанная скорбь. Андрей был тяжело ранен во время штурма Первоуральска и даже до госпиталя не дотянул, умер в дороге.

— Да, настоящий русский воин и достойный отпрыск нашего рода.Как бы мы ни старались избежать потерь, увы, не получилось. Сколько у вас погибших?

— Трое одарённых и тринадцать эфирников. Ещё пятеро в тяжёлом состоянии.

— А у меня тоже, знаете ли, не всё гладко прошло. В особняке Демидовых нас одарённый четвёртого ранга встретил. Он один человек двадцать побил. Пришлось моему племяннику срочно ехать туда и разбираться. Да и на других направлениях не без проблема.Однако должен отметить, пока успех на нашей стороне.

— А теперь Демидовы в Челябинске, и достатьих оттуда будет непросто.

— Пускай сидят. Нам-то какое дело, Борис Порфирьевич? Мы все их предприятия займём, и что они сделают? Страже платить не смогут, союзники от них отвернутся. Холмские уже помириться захотели, скоро и другие прибегут сдаваться. Много ли им проку за Демидовых своими жизнями жертвовать?

— Дай-то Бог, Пётр Петрович! Сколько уж они нам крови попортили. И стычки постоянные, и вредительство. Ну теперь, думал, прижмём их, а получается, что ине так-то просто это сделать оказалось.

— Прижмём, Борис Порфирьевич, ещё как прижмём. Теперь у нас другого пути нет, только идти до конца. Никто за нас не заступится, даже сам государь император не поможет. Его нынче всякие Шереметевы да Орловы к стенке прижали и шагу сделать на дают. Поэтому сами и ворогов задавим, и правду свою отстоим. Надо верить.

— Уедете вы скоро, Пётр Петрович, а мы одни будем воевать.

— Да как одни-то, Борис Порфирьевич! Оставлю я моих людей, кто со мной прибыл. Не такое уж у нас маленькое войско, между прочим.

— Вы б ещё прислали стражников. В Москве-то у вас люди есть. Они бы не помешали…