Первая академия. Том 3 (СИ)

За пару недель до Нового Года Вяземский снова позвал меня побеседовать наедине. Речь зашла, в том числе, и о предстоящей дуэли. Ректор ещё не знал о моём решении не бросать вызов Шереметеву, сильно удивился, когда я сказал об этом, и даже, кажется, был разочарован. Отказ свой я мотивировал недостатком сил.

— Но постойте, Алексей, вы же сами говорили, что сражались с воином пятого ранга, — напомнил мне Вяземский.

— Сражался, но победил тогда лишь благодаря удачному стечению обстоятельств. Встреться мы с тем господином в другом месте в другое время, возможно, я бы с вами сейчас на разговаривал. Нет гарантий, что я одержу победу над Шереметевым, а не погибну сам. Моя цель — уничтожить врага, и чтобы наверняка сделать это, надо набираться сил.

— А мне думается, вы уже достаточно сильны… впрочем, дело ваше, — внезапно легко согласился Вяземский. — Если считаете, что Шереметев вам не по зубам, тогда и не вызывайте его на бой. Мне ведь тоже нет никакого резона терять столь способного студента, как вы. Наберётесь сил, и как будете готовы, обращайтесь, придумаем что-нибудь.

Через два дня после этого разговора меня проэкзаменовали на ранг. Комиссия по итогу присвоила мне шестой ранг. Скорее всего, можно было бы дать и пятый, если исходить из показателей силы, но не хватало навыков: слишком малым количеством заклинаний я владел, поэтому торопиться не стали.

А потом началась сессия, а за ней — зимние каникулы.

На каникулах я прежде всего отправился в гости к Лизе, прихватив с собой Тамару, которую опять отдал на попечение Ники, а затем уже один поехал на Урал. Делами в Ярославле я на этот раз почти не занимался, если не считать обеда у Горбатовых и посещения моего фамильного гнезда, где размещалась база стражи.

Ника последний месяц без дела не сидела. Она сумела набрать в Москве ещё шестерых бойцов из городской шпаны, которые сейчас находились на обучении. Однако в последнюю поездку возникли проблемы: кто-то из пресненских главарей оказался недоволен тем, что мы переманиваем к себе ребят, и захотел разобраться. По словам Ники, те, кто пришёл, обратно к своим так и не вернулись, но конспиративную квартиру она всё равно сменила.

Как бы то ни было, моя стража выросла уже до тридцати пяти человек, что не могло не радовать, хотя качество и подготовка большинства ребят оставляли желать лучшего.

У Оболенских тоже произошли кое-какие перемены. Пётр Петрович реорганизовал стражу рода, превратив её военную организацию с офицерскими званиями, и обозвал «дружиной» по примеру дружины Шереметевых.

Борис Порфирьевич, с которым мне удалось встретиться и побеседовать во время моей поездки на Урал, очень гордился таким преобразованием. Говорил, будто отныне дружина Оболенских — одна из сильнейших боевых группировок во всей империи. Утверждал, что за последний месяц в её ряды записалось много эфирников и одарённых, в числе которых были даже мелкие дворяне, привлечённые статусом и хорошим жалованием.

— Так вы не хотите к нам, на Урал? — прямо спросил меня Борис, когда мы наедине беседовали у него в кабинете.

— А что здесь делать? — поинтересовался я.

— Как, что? У вас здесь завод есть. Неужели не найдётся занятия? А ещё невеста будет.

— Скажите прямо, что просто не хотите отпускать Марию в другой город.

— И то ваша правда, не хочу. Но а куда деваться? Да и не лишними вы здесь будете, совсем не лишними.

— В вашей дружине? — усмехнулся я.

— Ну! Это уж дело ваше. Не откажусь, но и зазывать не буду. Однако родни, насколько мне известно, у вас нет ни в Москве, ни в Ярославле, кроме вашей троюродной сестры. А здесь — будет.

— Эх, Борис Порфирьевич, ничего я пока не могу сказать. Может быть, и перееду когда-нибудь, когда стану свободен как ветер. Но сейчас даже не спрашивайте. Не тем у меня голова занята.

— Всё о своей вражде с Шереметевыми думаете?

— И об этом тоже.

— Ну ничего, Алексей, надеюсь, скоро всё уляжется.

— Почему так считаете?

— Не может же это вечно продолжаться. Однажды вся эта кутерьма закончится и наступит порядок. А если понадобится, подсобим.

Что именно имел в виду Борис, мне так и не удалось выяснить. Он что-то скрывал. Вероятно, Пётр Петрович убедил его участвовать в восстании против «круга власти», и Борис после того, как глава рода сам ему помог расправиться с врагами, не смог отказать.

Впрочем, возможно, всё было иначе. Своими планами со мной пока никто делиться не спешил.

А вот с Машей мы сумели повидаться всего дважды: один раз, когда я забежал в гости к её отцу, а второй — встретились в городе, погуляли и сходили в ресторан.

И вот так совершенно незаметно пролетели рождественские каникулы. Мне снова предстояло вернуться в Москву, где меня ждали государственные соревнования и продолжение учёбы.

Глава 16