Первая академия. Том 3 (СИ)

Поел я быстрее остальных и, оставив друзей в кафе, побежал искать ректора, чтобы сообщить ему новость. Вяземского следовало обязательно поставить в известность вне зависимости от того, будет ли он моим секундантом или нет. Действовать без прикрытия было опасно. Благородство Шереметева вызывало вопросы. Он мог таким способом просто выманить меня из академии, а затем убить, натравив половину своей дружин. Кому-то придётся проследить за тем, чтобы поединок прошёл честно.

Тамара вышла из кафе вместе со мной.

— Тамар, иди домой, — кинул я ей. — Или состязания посмотри. Я сейчас занят, вопросы надо решать.

Я шагал быстро, и девушка за мной едва поспевала.

— Я просто… хотела поздравить тебя с победой, — неуверенно проговорила она. — Не успела, все тебя поздравляли, а я — нет. А что теперь ты будешь делать? Будешь драться с этим человеком? Ой, прости… Конечно же, ты будешь драться, что за дурацкий вопрос…

Я остановился и повернулся к ней. В глазах Тамары читалась тревога.

— Успокойся, Тамара, возьми себя в руки. Всё будет хорошо, — произнёс я. — Разберёмся и с Шереметевыми, и со всеми остальными. А сейчас отдыхай, посмотри соревнования. А вечером… нет, не сегодня. Думаю, завтра или послезавтра мы с тобой встретимся и поболтаем, если так хочешь.

— Да… ладно, как скажешь. Я поняла, — кивнула Тамара.

— Молодец! — я дотронулся до её плеча и улыбнулся. — Ну всё, иди.

— А я думала пойти на стадион…

— Тогда пошли. Я — туда же.

Мы продолжили путь вместе, но больше не разговаривали. Тамара послушно молчала. Расстались возле главного входа.

Вяземский смотрел состязания в ложе вместе со своими заместителями. Мне пришлось дождаться перерыва, чтобы понять, за какой именно дверью находится ректор. К счастью, он вышел одним из первых, и я тут же подбежал к нему, заявив, что нам надо срочно поговорить наедине.

Мы отошли в сторонку подальше от чужих ушей, и я в двух словах рассказал Вяземскому о недавнем событии.

— Хм. Это… неожиданно, — Вяземский потёр подбородок. — Мы-то думали, вы вызовете господина Шереметева, а получилось наоборот. Забавно.

— Мне понадобится секундант, и желательно, чтобы кто-то подстраховал меня на случай внештатных ситуаций. Я опасаюсь, что Шереметев может использовать дуэль, как повод устроить на меня очередную засаду.

— Не волнуйтесь, Алексей. Я стану вашим секундантом и возьму с собой достаточно стражи, чтобы охранять вас в дороге и обеспечить соблюдение правил. Меня больше беспокоит вот что. Помнится, вы говорили, будто не чувствуете в себе силы, чтобы драться с Шереметевым. Возможно, вам стоит выставить вместо себя бойца, ранг которого будет равен рангу вашего противника? Правила этого не запрещают.

— Ну уж нет, я буду драться сам, — я достал из кармана визитку Безбородова. — Здесь телефон второго секунданта.

— Я свяжусь с ним. Но насчёт замены подумайте. Ваша смерть никому не нужна, кроме ваших врагов.

— Исключено, — покачал я головой. — Моя сила возросла за последний месяц, вы сами видели показатели. Драться буду я лично.

Ну а вечером, оказавшись один в своей квартире, я позвонил Петру Оболенскому, чтобы тоже поставить его в известность. Чем больше моих союзников узнает о дуэли, тем лучше.

— Алло, Алексей, добрый вечер! — проговорил Пётр Петрович, когда его позвали к телефону. — Наблюдал сегодня ваше выступление. Это было великолепно! Вы опять забрали победу себе. Примите мои поздравления.

— Спасибо, Пётр Петрович, но я звоню по совершенно другому вопросу. Сегодня после состязания ко мне подошёл Святослав Шереметев и вызвал на поединок. Знаю, что вы были против этого, но дуэль состоится, и я посчитал, что вы должны об этом знать.

— Вот это да! — протянул Пётр Петрович. — Сам к вам подошёл и вызвал?

— Именно так. Святослав подошёл сам. Я тоже очень удивился.

— Плохи дела. Очень плохи. Сейчас же приезжайте ко мне. Я пришлю за вами машину.

— Но у меня тоже есть машина… — хотел я возразить, но Оболенский перебил.

— Нет, Алексей, давайте не будем спорить. Это вопрос вашей безопасности. Я пришлю машину. Когда шофёр подъедет, он позвонит вам от ворот.

Было полдевятого, когда с проходной позвонил человек и сообщил, что машина приехала. Я надел пальто и шляпу и побежал к воротам.

А через час я уже сидел в кабинете у Петра Петровича, на столе передо мной стояла чашка ароматного чая, а сам глава рода расположился в большом кожаном кресле возле камина и с сосредоточенным видом слушал мой рассказ.

Глава 17

В натопленной комнате с отделанными деревом стенами было тепло и уютно. Бодро потрескивали дрова в камине, а от чая, что стоял передо мной на столе, шёл пар. Пётр Оболенский развалился в кресле, положив ногу на ногу и сосредоточенно смотрел на меня. В его взгляде читалось беспокойство, а пальцы напряжённо впились в подлокотники. Весть о нашей с Шереметевым дуэли сильно взволновала главу рода. Я никогда его таким не видел, даже перед судьбоносным сражением Пётр Петрович излучал больше оптимизма.

Дела плохи, Алексей, — проговорил он, едва я закончил рассказ о сегодняшней встрече. — Мы ещё не готовы. Дуэль следует отложить.