Первая дочь

Байр взревел еще раз, и лес вздрогнул, листья затрепетали, а медведица свернула. Не останавливаясь, мальчик прижал руки к груди, опустил подбородок и врезался зверю в бок. Он походил на пушечное ядро, отлитое из безграничной ярости и непоколебимой уверенности. Крайне удивленная медведица завалилась на бок, и это выглядело почти смешно – гора косматого меха с торчащими лапами. Потом медленно поднялась и жалобно разинула пасть, словно моля о пощаде. Мальчик упал вместе со зверем, но сразу вскочил, широко расставил ноги, вытянул вперед руки, изображая кого-то большого и страшного, и опять заревел.

Пошатываясь, медведица заковыляла прочь, с треском ломясь сквозь подлесок. За ней, косолапя, спешили два медвежонка. Тяжело дыша и сжав кулаки, Байр смотрел, как они уходят, а Дагмар тем временем вспомнил, как пользоваться руками и ногами, дышать и разговаривать. Через секунду ребенок уже был у него на руках, и Дагмар прижался губами к его волосам.

– Никогда. Никогда. Больше никогда, Байр. Никогда больше так не делай.

– Она ушла, дядя. Ты спасен. Думаю, она испугалась за своих медвежат. Как ты за меня.

– Зачем ты это сделал? И как?

– Медведица собиралась напасть на нас. – Мальчик говорил, совершенно не заикаясь.

Дагмар растерянно смотрел в его невинные голубые глаза.

– Никогда больше так не делай, – повторил Дагмар.

Байр помрачнел и повесил голову. Дыхание постепенно успокаивалось. Дагмар чувствовал на груди биение сердца племянника, звучавшего в такт его собственному. Внезапно ощутив головокружение и слабость, он опустил мальчика. Байр оказался гораздо тяжелее, чем можно было подумать.

– Этот звук … ты ревел, как животное. Как ты это сделал, Байр?

Племянник пожал плечами. Он так и стоял, свесив голову.

– Ты бросился на медведицу. Разве тебе не было страшно? – спросил Дагмар. Решимость мальчика пугала его не меньше, чем сила.

– Я ис-ис-испуг-г-гался. Но не м-м-медведя. – Байр снова начал заикаться.

Опустившись на колени, Дагмар заглянул мальчику в глаза и ждал. Он внимательно слушал.

– Ис-ис-пугался з-за т-т-тебя, – прошептал Байр, гладя Дагмара по щекам.

– Я мужчина. И твой дядя. Это я должен защищать тебя.

Байр решительно мотнул головой, ударил себя кулаком в грудь, и Дагмар понял – мальчик считал, что это он обязан защищать дядю.

– Послушай меня, Байр. Ты никогда не должен становиться между мной и смертью, если это подвергает твою жизнь опасности. Раз велит судьба, пусть так и будет. Я твой опекун. А не ты мой.

Мальчик не ответил, но челюсть его напряглась, а взгляд стал замкнутым. Он не спорил, но и не соглашался. Байр напомнил Дагмару его самого, тот случай, когда он сказал верховному хранителю, что сбросится с утесов Шинуэя, если храм его отвергнет. Его собственная черта характера – упрямство – сейчас вернулась и насмехается над ним.

– Н-н-не м-могу т-т-тебя т-т-терять, – выговорил, заикаясь, Байр, и на его глаза навернулись слезы.

– Я с тобою, Байр. Навсегда. Мое сердце – твое. Моя душа – твоя, и, даже когда я умру, я откажусь от Валгаллы и последую за тобой, чтобы оберегать, – пообещал Дагмар.

Байр ему не поверил. Дагмар видел это по его глазам. Или, быть может, ему больше хотелось, чтобы Дагмар оставался рядом с ним живым, а не ангелом-хранителем. И все же мальчик согласно кивнул и, забыв про медведицу, по-детски вцепился в руку Дагмара, уже простив дядю за то, что тот его выбранил.

Это был первый из многочисленных подвигов юного Байра. С годами Дагмар перестал браниться и запрещать. Как можно отчитывать ребенка за то, что он пользуется своими дарами? Байр никогда не искал ссор или стычек, но защищал неистово, и происходило это инстинктивно, словно он исполнял свои обязанности. Дагмар продолжал полосовать свои ладони и возносить молитвы, чертить на земле руны терпения и видения, чтобы иметь возможность направлять и оберегать жизнь мальчика, которого ему доверили.

– Чего хочет мастер Айво? Ты знаешь, Байр? – спросил Дагмар, когда они вышли из леса и начали подниматься на Храмовую гору.

– С-сон.

– Он видел еще один сон? – предположил Дагмар.

Мальчик кивнул.

– К-к-король, – произнес Байр, выдавливая слова из непослушных губ.

Дагмар ускорил шаг.

Они уже петляли по тропинке, поднимавшейся к стене храма, когда земля затряслась и застонала, содрогнулась и задвигалась. Обоих сбило с ног, словно разгневанная твердь не желала, чтобы по ней ходили. Глазами Дагмар искал убежище, в котором можно было спрятать мальчика от падающих камней, однако Байр уже поднялся и помогал Дагмару встать на ноги.

Толчки внезапно прекратились, будто мир решил, что еще не время для конца. Из-за стены послышались пронзительные крики и надрывные причитания, от которых волосы на руках Дагмара встали дыбом.