Первая экспедиция

С фрименами вообще надо держать ухо востро: оглянуться не успеешь, как сменится настроение и начнется пальба.

– Прошу вас привести себя в порядок, – вежливо сказал Гоголь. – Если у вас нет аптечек, мы с удовольствием предоставим свои.

– Спасибо, у нас есть.

Некоторое время участники спасательной экспедиции залечивали полученные раны. Лара, хоть и сама пострадала, привычно взяла на себя обязанности полевой медсестры, обходя всех по очереди с медицинским артефактным комплексом в руках. По ходу дела ученые подобрали разбросанное оружие.

Фримены равнодушно взирали на происходящее – никто не бросался помочь, но никто и не мешал. Плюмбум понадеялся, что ему удастся изменить ситуацию в свою пользу.

– Поговорим о сотрудничестве? – предложил бывший сталкер стражу.

Гоголь поморщился:

– Меня не интересует сотрудничество. Меня, милостивый государь, интересуют всего три вещи. Первая – почему Ёж на вас ополчился. Вторая – что такое «Звезда Полынь». И третья – как вашему спутнику удалось провести бюреров.

– О! – живо откликнулся Лёлек, который, как и остальные члены спасательной экспедиции, внимательно прислушивался к диалогу. – Это очень интересная история! Дело в том, что бюреры… – Он осекся, поймав ненавидящий взгляд Плюмбума. – Если захотите, потом как-нибудь расскажу…

– Ёж? – переспросил бывший сталкер. – Координатор «Свободы»? Понятия не имею, почему он на нас ополчился. Но готов обсуждать версии. Послушайте, Гоголь, я никогда и ничего не имел против фрименов. Был даже период, когда я работал по заданию Совета Координаторов. Больше того, я рассчитываю сегодня на помощь «Свободы» в одном важном деле. И готов оплатить эту помощь по высочайшей ставке. У Ежа нет оснований требовать моей смерти и уж тем паче смерти моих спутников. Возможно, произошла ошибка.

– Это серьезный аргумент, – согласился Гоголь. – Координатор не предъявил доказательств того, что вы можете угрожать «Свободе» или что ваши планы вступают в противоречие с интересами «Свободы». Но вам, наверное, известно, что началась война с «Долгом». В этой ситуации решение Координатора снять с фронта лучший отряд и направить его на перехват вашей группы выглядит разумным лишь в том случае, если вы по-настоящему опасны.

Плюмбум задумался. Мы опасны – для Ежа?

Ёж… Почему Ёж? Плюмбум искренне не понимал, почему новоиспеченный Координатор «Свободы» и бывший соратник Давида Роте так ополчился на его группу, что приказал ее уничтожить?

Плюмбум попытался вспомнить все, что он знает о Еже. Разумеется, информационные сети, и прежде всего сталкерская внутренняя, облегчили бы ему задачу, но как раз к ним у него в данной ситуации не было доступа – пришлось напрячь память.

Ёж был одним из старейших и самых опытных сталкеров Зоны. При этом все двадцать лет, прошедших с ее появления, оставался «темной лошадкой». Плюмбум, тоже не новичок, умудрился не пересечься с ним ни разу! Но был наслышан, конечно. Как же без этого?

Итак, сталкер Ёж. Прозванный так за характерную прическу, которая удачно сочеталась с колючим характером. Согласно официальной версии, Ёж был из тех, кого Первый Выброс застал в Чернобыльской зоне отчуждения – молодой вахтер в «Янтаре». Каким-то образом умудрился уцелеть, не превратился в зомби, добрался до людей, но из Зоны не ушел – жил здесь постоянно. Впрочем, это как раз не вызывает удивления – многие из тех, кто выжил тогда, оставались здесь навсегда. Но Ёж побил все рекорды и уже за одно это заслужил право называться легендой. Начинал он, разумеется, вольным кордонным сталкером, но, кстати, уже тогда якшался с бандитами. Затем стал верным спутником Давида Роте, будущего генерала «Долга», – этаким Санчо Пансой районного розлива при таком же Дон-Кихоте. Позже выяснилось – сам Роте и выяснил, – что Ёж принадлежит к «Монолиту», причем в иерархии этой группировки занимает чуть ли не должность «верховного мага». Понятно, что после Года Стрелка, когда рухнул Монолит, Ёж с такой репутацией живым долго не пробегал бы, но он снова каким-то чудесным образом уцелел, появлялся то здесь, то там, вступал в разные группировки и легко покидал их, пока не осел в «Свободе» – понятно, что не в «Долге», в котором быстро набирал авторитет Давид Роте.