Первая формула

– Насчет неприятностей ты права. Час действительно поздний. Мы и вправду до нитки промокшие странники в чужой стране. И все же я подрядился дать здесь несколько представлений, за что мне выделили комнату в этой таверне. – Я повернулся и указал на выход с крыши: – Устроит ли тебя подобный вариант? – Подмигнув ей, я расплылся в улыбке.

Элойн нахмурилась, хотя ее глаза весело блеснули. Хмыкнув, она подобрала юбку и прошла в дверь.

– Надеюсь, что устроит.

Я изобразил полный достоинства кивок и последовал за певицей. В коридоре обогнал ее и направился к своей комнате:

– Уж не знаю, стоит ли оно того…

– Это смотря что ты сейчас скажешь.

Я не видел выражения ее лица и оборачиваться не стал, однако что-то подсказывало: Элойн наслаждается происходящим.

– Я ничего не имел в виду, кроме предложения посидеть в тепле, подальше от ливня, где ты послушаешь продолжение истории. Просто не знаю, выдержишь ли ты до конца.

– Хм… Я все-таки женщина и способна выдержать куда больше, чем тебе кажется. Впрочем, некоторые дамы оскорбились бы, подумав, что этим твои предложения и ограничатся.

– И ты – одна из таких дам?

– Еще не решила. Дай мне время. Прояви терпение, как со своими камешками, – и все выяснится.

Мы дошли до моей двери, и я, распахнув ее настежь, отступил в сторону:

– Моя история стоит того, чтобы дождаться ее окончания. Однако слово за тобой.

Элойн положила ладошку мне на щеку и приблизилась почти вплотную, так, что я ощутил ее теплое дыхание.

– Что ж, наверное, зайду к тебе в гости – дослушать-то хочется. – Она мягко оттолкнула меня и перешагнула порог. – Считай, что я любопытна. А любопытство мое удовлетворить нелегко.

– Уж не знаю, что о тебе и думать.

Вроде бы я бормотал себе под нос, и все же Элойн обернулась, уперла руки в бедра и наградила меня взглядом, обещающим новый щипок. Раз обещала – сделает, причем наверняка в самый неожиданный момент.

Впрочем, похоже, наказание я заслужил. Пытаясь успокоить свою даму, я указал на ширму в углу комнаты:

– Если желаешь, могу просушить твою одежду.

Элойн вопросительно приподняла бровь и заметно смягчилась:

– Вот как?

Положив руку на грудь, она сжала в кулачке ткань своего платья, словно опасаясь, что я немедленно его сниму.

– Значит, стоило нам войти в твою комнату, и ты уже замыслил меня раздеть? – Гостья испустила преувеличенно гневный вздох. Хорошая игра…

Разумеется, я понимал: меня дразнят. И все же мои щеки окрасились румянцем.

– Я лишь думал просушить…

Ее улыбка была столь порочной, что я сбился с мысли и решил – не стану пытаться сплести теплый ток воздуха.

– Не каждый мужчина сделает подобное предложение. Извини, я-то решила, что ты хочешь согреть меня, а не мою одежду, – улыбнулась Элойн, прижав ладошку к щеке.

Ни дать ни взять – застенчивая девица.

– Нет-нет, – заикаясь, пробормотал я, ощущая себя полным идиотом. А так хотелось сказать что-нибудь умное…

– Нет? – взлетели вверх брови Элойн. – Знаешь, настоящую женщину подобный ответ серьезно обидел бы. – Она отвернулась. – Значит, затащил меня в свою комнату, а теперь в кусты?

Ее плечи вздрогнули, и несведущий наблюдатель мог бы решить: вот-вот заплачет. Однако, услышав тихий смешок, я вздохнул спокойно и бросил на Элойн сердитый взгляд:

– Забавляешься? Рад за тебя.

Она повернулась и, сдерживая смех, приложила ладошку ко рту:

– Ох, еще как!

Я подавил желание показать ей язык.

– Что ж, если ты намерена остаться в мокрой и холодной одежде…

– Хм… Значит, выбор невелик? Либо сидеть в сыром платье и мерзнуть, либо позволить тебе меня согреть?

Я пришел к выводу, что обыграть Элойн в словесной пикировке не удастся, и, решив схитрить, поманил ее к себе:

– Подойди, кое-что покажу.

Она сделала шаг вперед, и наши носы едва не соприкоснулись.

– Так достаточно?

Опасаясь стукнуть ее головой в лоб, кивать я не стал. Взял за руку и заставил приложить ладонь к моей груди. В голове немедленно замелькали древние формулы.

– Вент – это раз…

– Что-что?

Я не обратил внимания на ее вопрос, начав сворачивать материю разума. Моя одежда выстирана и разложена для просушки на летнем солнце… Образ удвоился, затем отразился уже на четырех гранях восприятия. Еще миг, и сознание уподобилось пчелиным сотам, в каждой из которых висела сухая и теплая одежда.

– Эрн – это два…

Я твердо удерживал в сознании созданные образы, обретя несокрушимую уверенность в том, что под ливень и вовсе не попадал. Свежая рубаха, на улице погожий день, тепло…

Рука Элойн на моей груди вздрогнула. Похоже, женщина испытала невольное желание отпрянуть, однако справилась с собой и провела ладонью по совершенно сухому рукаву.

– Ни капли воды… Но как?

– Об этом ты узнаешь из продолжения истории, – улыбнулся я и многозначительно на нее посмотрел. – Если, конечно, у тебя есть время и терпение. Хорошая история подобна плотской любви. Она увлекает, обещает, дразнит, и если слушатель терпелив, а повествование выстроено как должно – то рано или поздно наступит катарсис.

Элойн закатила глаза: