Первая гражданская война в Риме

Другим трудом по рассматриваемой теме, не дошедшим в источнике до нашего времени, но использовавшимся позднейшими античными авторами, была «История» претора 78 г. до н. э. Л. Корнелия Сисенны, описавшего Союзническую и гражданскую войны и закончившего свое сочинение, по-видимому, началом 78 г. до н. э.[7] Саллюстий (Iug. 95.2) считал, что тот не был достаточно свободен в своих суждениях о Сулле (parum mihi libero ore locutus videtur), т. e. высказывался о последнем более благоприятно, чем он этого заслуживал[8]. В то же время Саллюстий отмечал основательность труда Сисенны (optume et diligentissume omnium, qui eas res dixere). Важно отметить, что Сисенна являлся современником описываемых событий и, похоже, был куда объективнее Суллы[9]. Хотя нет прямых данных о влиянии Сисенны на последующую традицию изложения событий 80-х гг. до н. э., похвалы ему Саллюстия позволяют думать, что оно было очень значительным. Широкую известность получил сюжет о воине Помпея Страбона, покончившем с собой на трупе случайно убитого им в бою брата, сражавшегося на стороне Цинны (fr. 129 Peter = Tac. Hist. III. 51. 2; см. также: Liv. Per. 79; Val. Max. V. 3. 5; Gran. Lic. 20F; Oros. V. 19. 12-13).

У Плутарха сохранились и два сообщения Фенестеллы — о похождениях Красса в Испании (Crass. 5.6) и о битве при Сакрипорте (Sulla 28.14). Свидетельства о последних днях Мария восходят к продолжателю труда Полибия стоику Посейдонию, который в составе родосского посольства находился в Риме на рубеже 87—86 гг. до н. э. и встречался с уже тяжело больным арпинатом (FGrH 87 F 37 = Plut. Mar. 45.7), а также к историографу Гаю Пизону (HRR I², 317 = Plut. Маr. 45. 8-9)[10]. Оба сообщения носят благоприятный для Мария характер[11]. О том, как описывалась гражданская война в не сохранившихся трудах других историографов (анналистов) и мемуаристов (Валерий Антиат, Лициний Макр, Клавдий Квадригарий, Рутилий Руф и др.), можно лишь строить более или менее вероятные гипотезы.

Первым сохранившимся до нашего времени источником о тех событиях стали сочинения Цицерона, находившегося во время гражданской войны в Риме и знавшего лично многих их участников. Благодаря ему сохранились ценнейшие сведения о политическом и экономическом положении в Риме и в некоторых общинах Италии (Ларин, Америя) во времена гражданской войны. Господство Цинны и его преемников он называл «господством дурных», improborum dominatus, а его установление, как позднее и диктатуры Цезаря, — победой людей «бесчестных и пропащих», improbi и perditi[12]. В то же время он не отрицал, что это были три года без войны, triennium sine armis (Brut. 308) — характеристика, обретшая популярность в историографии нового и новейшего времени и подразумевающая положительные стороны этого периода[13]. Примечателен его подход к личности Мария — земляка и homo novus, как и сам Цицерон. Он нередко весьма похвально отзывался о нем в речах перед народом, тогда как в выступлениях перед сенатом, письмах и философских трактатах, т.е. перед иной аудиторией, куда чаще и жестче критиковал его[14]. Цицерон сравнивал свое возвращение из изгнания с мариевым, поскольку тот, вернувшись в Рим, устроил резню, чего не было в случае с ним[15]. Осуждается автором сочинений за жестокость Цинна (Phil. XI. I)[16], но он положительно оценивается как военачальник (Font. 43)[17], а указание на развязывание им (как и Марием) гражданской войны сопровождается наряду с осуждением признанием определенной легитимности его действий (recte, immo iure fortasse), поскольку речь шла о возвращении из изгнания[18]. Обращает на себя внимание и достаточно позитивное отношение Цицерона к П. Сульпицию, который является одним из участников диалога «Об ораторе» и подвергается довольно умеренной критике за деятельность в качестве трибуна[19]. Примечательно также, что Сулла, Марий, Цинна и Октавий в весьма сдержанных выражениях осуждаются Цицероном за разжигание гражданской войны (но не за дальнейшее поведение) и признаются «оптиматами» (Har. resp. 53-54). Не имеет значения, что думал сам оратор[20], явно не симпатизировавший всем четверым; важно, что он рассчитывал на положительный отклик аудитории[21]. Впрочем, циннанский режим оратор осуждал и в речах для народа, и в сочинениях для узкого круга.