Первая императрица России. Екатерина Прекрасная

– Что, что?! «Не уроню честь рода Шереметевых, дам душу за други своя», – говорит. Спросил после отцова благословения и пошел вещи собирать. Да, совсем забыл… Сказал еще Михалка Шереметев: «Передайте государыне Екатерине Алексевне, чтоб простила меня!» С чего бы он так, Катя?

– Прощаю, прощаю! – воскликнула Екатерина настолько горячо, насколько позволили ее ослабевшие силы. – Петер, вели позвать ко мне Михайла Борисовича, мне надобно благословить его, прежде чем он пойдет в плен!

– Поздно, Катя, – отрезал Петр. – Уж час как отправились они с Шафировым, визирь Мехмедка почетную стражу за ними прислал. Не плачь, я Михалку сам щедро пожаловал: чином генерал-майорским да живописной персоной своей в рамке с бриллиантами на тысячу рублей. Коли у них с Шафировым нужда будет, могут камушки сии выковырять да продать. Ныне не про них, про тебя, Катя, речь. Размыслил я над жертвой великой, которую ты, друг мой любезный, дала за спасение наше…

– Пустое, Петер, разве тебе понять мою жертву, – Екатерина в отчаянии откинулась на подушки и залилась слезами. – Разве кому-нибудь из вас, мужчин, ведомо, что значит потерять дитя нерожденное, частицу плоти и тела, часть души и сердца своего!

Петр неловко протянул руку и погладил ее шершавой ладонью по лицу, стирая горькие слезы.

– Ты права, Катя, понять жертвы сей нам не дано по закону самой натуры, – грустно сказал он. – Но наградить за нее в моих силах. Ты великою помощницею мне была, и не только в сем, но и во многих воинских действах! Отложа немочь женскую, ты волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала во всей Прутской кампании с турками. О том, как в самом отчаянном времени ты мужески, а не женски поступала, ведомо всей нашей армии! Повелю я, и женщин в России отныне наравне с мужами награждать станут за подвиги да за верность великую. Как из похода вернемся, учрежу я орден в честь покровительницы твоей небесной, Святой Екатерины. Быть российскому ордену сему со знаками Большого и Малого креста, бриллиантовой звездой и кавалерией[69], под девизом «За любовь и отечество», а еще: «Трудами сравнивается с супругом». Первой кавалерственной дамой сего ордена сделаю тебя, Катя, и не смей отказываться! Заслужила – носи!

– В твоей воле повелеть мне носить и алмазную звезду, и рубище, – равнодушно отозвалась Екатерина. – О другой награде хотела попросить тебя, Петер…

– О какой такой награде, друг мой сердешный?

– Женщины из фрау-циммера моего пожертвовали всем своим достоянием за спасение войска нашего, за жизнь мужей своих! Все они небогаты и необразованны, Петер, но щедро наделены Богом величием души! Награди и их со всей щедростью и милостью твоею, великий государь, когда из похода вернемся. Казна российская от этого не оскудеет…

– Ладно, Катя, будут твоим красавицам новые цацки с самоцветными каменьями да бомбошки всякие, я о том позабочусь, – без особого воодушевления отозвался Петр, всегда по-детски обижавшийся, когда Екатерина не выражала восторга по поводу его проектов. – А ты не горюй, отдыхай, Катя. Ты баба молодая, крепкая, крепче иного мужика. Будут у нас еще дети. Я уж постараюсь… Да и ты, верю, не оплошаешь.

Петр быстро и горячо обнял жену и вышел из палатки. Его лицо просветлело. Он шел по лагерю, как раньше, быстрыми, огромными шагами. И, вглядываясь в лицо царя, облегченно вздыхали его воспрянувшие духом воины. Видно, и правда – в утешение и заступу дана нам эта чухонка, пасторская воспитанница! Кто, как не она, с царевым гневом сладит да в беде спасет? Хорошая женка Петру досталась, хоть и роду простого и происхождения темного… Виват, Екатерина Алексеевна! Виват, царица-матушка!

* * *

Для шведского короля в османском лагере разбили простой шатер из небеленого холста. Карл XII, узнав о заключении мира, стрелой примчался к великому визирю, загоняя в пути одного коня за другим, оставив далеко позади свою свиту. Даже верные драбанты не в силах были угнаться за королем и отстали.

И все-таки он опоздал, опоздал, опоздал!! Последние обозные фуры вытягивались из разбитых укреплений петровской армии, а сам Петр уже маршировал где-то во многих верстах отсюда во главе своей разгромленной, униженной, но не уничтоженной армии!

Карл Шведский опрометью бросился к Балтаджи Мехмед-паше, просил, убеждал, угрожал, умолял. Сейчас еще не поздно расторгнуть мирный договор с московитами! Если ударить по растянувшимся по дорогам полкам царя Петра сейчас, одной только османской конницы и татар хватит, чтобы уничтожить их до последнего человека… Если великий визирь пожелает, он, Карл, может сам возглавить нападение!