Первая капля крови

— Уже как четыре часа, — ответил он, и его губы дёрнулись, когда она с удивлением, отпечатавшимся в её чертах, огляделась и поняла, что находится в спальне, а не в автомобиле, в котором заснула.

— Вау. Должно быть, меня действительно вырубило. — Дениз покачала головой, села на кровати и провела рукой по своим густым тёмным волосам, откидывая их с лица. Желудок проснулся следующим, судя по завыванию, которое он издал, заставив её слабо покраснеть.

Спейд сдвинулся в сторону, открывая её взгляду стоящий около него столик с несколькими закрытыми блюдами.

— Гамбургер с салатом, помидором, солёным огурцом и кетчупом, картофель фри, плюс куриный суп, крекеры и шоколадный пирог.

Её глаза расширились, а затем она засмеялась.

— Ты в точности запомнил то, что я люблю. Боже, Спейд, кажется, я люблю тебя.

Это было сказано в шутку, но спазм в груди от этих слов поразил его как удар. Он уже знал, что чувствовал к Дениз намного большее, чем к кому-либо другому за очень долгое время, но в этот момент он понял, насколько серьёзно всё стало. Я люблю тебя. Я никогда не думал, что это случится со мной снова — и особенно с человеком.

Она должна была позволить ему обратить её в вампира. Он не сможет вынести её потерю из-за хрупкой человеческой смертности, когда последняя могла атаковать даже при самых мирных обстоятельствах. Ради всего святого, как человек, она могла подавиться кусочком гамбургера и оказаться для него потерянной навсегда. Не было никакого способа, чтобы он мог позволить ей остаться человеком, а если у неё были чувства к нему, во что он верил, она захочет пройти через обращение, чтобы они могли быть вместе по крайней мере многие столетия. Не какие-то там десятилетия.

Дениз откашлялась, отводя взгляд в сторону, и её сладкий аромат жасмина стал более терпким из-за дискомфорта, вызванного её предыдущим тонким замечанием. Гораздо больше дискомфорта, чем она должна была чувствовать, если не понимала, что между ними нечто большее дружеской привязанности, потребности или жажды.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала она, притворяясь, что изучает картины на противоположной стене. — Это важно, и я не хочу, чтобы кто-то подслушал.

Предвкушение затопило его. Она собиралась признаться, что питает к нему чувства? Она поняла, что их миры были одинаково опасны, и в его мире не больше жестокости, чем в её?

Черти адовы, если это так, он бы отменил вечеринку и провёл бы оставшуюся часть вечера с нею в кровати, и плевать, что Вэб или любой другой из немёртвых могли оскорбиться. Он всегда мог уладить с ними дела позже, но будь он проклят, если отвернётся от Дениз после того, как она расскажет о своих чувствах к нему.

Он пересёк комнату, закрыл дверь, а затем включил телевизор достаточно громко, чтобы она не беспокоилась, что их могут подслушать. Затем он сел на край кровати, борясь с собой в попытке не делать ничего, что могло бы напугать её. Например, срывать с неё одежду, чтобы почувствовать её опаляющую шелковистую кожу на всём своём теле.

— Что? — спросил он, и ни намека на внутреннюю борьбу не отразилось в его голосе.

Она глубоко вздохнула.

— Я отказываюсь от этого, всего этого. Независимо от того, что ты намечал на сегодняшний вечер с Вэбом, поиски Натаниэля и всё с этим связанное.

Разочарование в мгновение ока перекрыло его желание.

— Только не начинай снова. Я говорил тебе уже дюжину раз: я не позволю тебе одной идти за Натаниэлем.

— Я вообще не собираюсь искать его, — сказала она; вызов и покорность сражались между собой в её голосе. — Ты прав, я не могу начать его поиски без помощи вампира, и ни один вампир, кроме тебя и Кости, не будет настолько безумным, чтобы помочь мне. Мы оба знаем, что я не могу вовлечь в это Кости из-за Кэт, но если ты продолжишь искать Натаниэля, тебя убьют, а я не могу … я не смогу жить с этим.

Он в изумлении уставился на неё.

— А как же твоя семья?

Она закусила губу.

— Им придётся скрываться вместе со мной. Не так много их осталось: мои родители, кузина Фелисити, её жених и несколько троюродных братьев. Я очень не хочу делать это, но у Кости люди по всему миру. Он может устроить, чтобы мы остались с одним из них, как другие люди, только без платы кровью. Он мог бы даже загипнотизировать мою семью так, что они не будут знать, что их жизни в опасности, и не будут несчастными, чувствуя, что заключены в тюрьму на краю света …

Её голос сорвался на последней части, но после глубокого вдоха снова стал устойчивым.

— Никто не должен быть убит подобным образом. Ты не должен рисковать своей жизнью. Это единственное логичное решение.

Спейд взял её руки, всегда покрытые длинными перчатками, скрывающими татуировки и метки под ними.

— Тогда ты никогда не избавишься от них, Дениз. Ты никогда не будешь человеком снова, и ты понятия не имеешь, как долго проживёшь, потому что метки, очевидно, подарили Натаниэлю неестественно долгую жизнь.

Она встретила его пристальный взгляд.