Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего

В 2005 году Элизабет Кюблер-Росс опубликовала свою последнюю книгу “О горе и скорби” (On Grief and Grieving), где предположила, что пять стадий – отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие, не обязательно в этом порядке – проходят не только больные, узнавшие о своей смертельной болезни, но и их семьи. Однако оказалось, что все еще сложнее: эмоциональная буря у скорбящих не проходит определенные стадии в конкретном, заданном порядке, а развивается непредсказуемо, поскольку человек, утративший близкого, постоянно пытается уточнить свое место в новом мире, где нет того, кого он любил. Когда участвуешь в этом изнурительном суматошном действе, отнимающем душевные силы, смотришь, как болезнь разгорается и с дикарскими зверствами прожигает себе дорогу, все действующие лица становятся главными героями, все наблюдения – непропорционально важными, любой вопрос, даже самый пустячный, требует ответа. И все это так или иначе сводится к выбору. А когда выбор касается жизни и смерти, и потенциальный риск, и личная ответственность требуют колоссальных эмоциональных, психологических, интеллектуальных и духовных затрат. Был ли верным выбор, сделанный под таким страшным давлением, когда человек очутился в эпицентре этого урагана – стремительно прогрессирующей и наверняка смертельной болезни? Станет ли это понятно потом, много лет спустя?

Однако и взгляд в прошлое чреват своими опасностями, поскольку в ретроспективе все видится сквозь розовые очки, а разум пытается внести интеллектуальный порядок в непреодолимый хаос реальной жизни. Вспомним знаменитое стихотворение Роберта Фроста “Другая дорога”, где речь идет о выборе и об оценке этого выбора при взгляде в прошлое. Последние, самые знаменитые строки стихотворения звучат так:

Со вздохом припомню, годы спустя,
Как чаша весов в равновесье застыла:
Тропинки скрестились в лесу, и я —
Пошел по заброшенной. Может быть, зря…
Но это все прочее определило[26]

.

На первый взгляд эти строки выражают всю суть характера типичного жителя Новой Англии – бестрепетного, отважного, отчаянного, полагающегося только на себя. Идеальный американец, который всегда плывет против течения, не боится быть не как все – и потому выбирает необычную, рискованную, неведомую, нехоженую на вид тропу. Ключ к пониманию стихотворения – в середине, где Фрост описывает две дороги. Они полностью завалены опавшей листвой и практически неотличимы друг от друга. Только потом, годы спустя, когда поэт возвращается в воспоминаниях к моменту выбора и размышляет о событиях своей жизни “годы спустя”, он приходит к выводу, что сделал верный выбор, поскольку “это все прочее определило”. На самом деле выбор не определил решительно ничего, но взгляд из будущего позволяет поэту представить себе, будто в этой случайности была своя система, как будто решение, определившее его жизненный путь, и в самом деле было рациональное, логическое, доказательное.

Однако я, невзирая на риск рационализации иррациональных событий, попросила некоторых родственников пациентов, с которыми мы встречались на этих страницах, оценить эти события в ретроспективе. Я дала им прочитать все, что написала об их любимых, о зияющих пробелах в нашем научном понимании рака, о драконовских мерах, предлагаемых в качестве лечения или паллиативных средств, о нашей несостоятельности как общества. Я спросила их, как они переосмыслили с учетом всего этого сделанный выбор и не пришли ли к выводу, что этот выбор был ошибочным. Я надеялась, что, если дам им возможность пересмотреть и переоценить пережитое, эту информацию потом можно будет методически изучить, спокойно систематизировать решения, принятые под невыносимым давлением, все заново обдумать, задать нужные вопросы и представить себе альтернативы. С такой точки зрения можно было бы наконец разобрать все “что, если”, особенно связанные с тем, как можно и нужно было избежать боли и страданий, и понять, как предотвратить их в аналогичных ситуациях в будущем, с теми, кто еще жив, – словом, понять, какой выбор должен был быть иным и как сбалансировать внешние обстоятельства с внутренними побуждениями.

Когда я просила заново пережить эти трагедии, я надеялась, что это принесет некоторое облегчение, поможет осознать хаотичность жизни, смириться с тем, что, как бы ты ни старался, невозможно извлечь никакого рационального смысла из страшных мучений, выпавших на долю твоих близких. Я надеялась, что это поможет взглянуть в лицо непостижимости болезни, взглянуть в лицо смерти. Смириться с тем, что единственный ответ – отсутствие ответа.

Омар

9 мая 2018 года

НАХИД, МАТЬ ОМАРА