Первая Конная

В клубе полно народу, он набит до отказа.

Открывается занавес, на сцене, в президиуме, только лошади. Роль председателя исполняет сам Медведкин.

Докладчик — конь. Вместо графина с водой — конское ведро.

Итак, открывается занавес.

Конь-председатель.

Товарищи! Садитесь потесней!
Не надо бить о пол копытом!
Собрание боевых коней
Считается открытым!

Слово имеет конь-поэт четвертого эскадрона Коршун.

Коршун.

За нами славные походы!
Как ветер, мчались мы во все концы,
Делили с вами голод и невзгоды…
Кто славу вам добыл, товарищи бойцы?

Кормили нас соломой с крыш нередко.
От ваших шпор не зажили рубцы…
Кто друг ваш был в атаке и разведке?
Что ж не бережете нас, товарищи бойцы?!

Настанет день, и снова, как бывало,
Помчим мы вас в смертельные бои…
А вы о нас заботитесь так мало!
Ну разве можно так, товарищи бойцы?

(Пьет, опустив голову в конское ведро).

Председатель. Слово имеет конь Вихрь, боевой мой товарищ из пулеметного эскадрона.

(На трибуну поднимается Вихрь, у него завязана голова. Обращается к председателю). Вихрь. Стихов говорить еще не умею… Председатель. Говори, как умеешь!

Вихрь. И говорить никак не умею… Пока умею только плакать… Вот дали по голове… Председатель. Кто?

Вихрь. Кузнец Ваня Бессонов. Он меня рашпилем…

Председатель. Кузнец Бессонов здесь? Голоса из зала. Нет его!.. Он на губе!.. Совсем он не на губе!.. Обещали посадить и не посадили!..

Председатель. Что еще скажешь, Вихрь? Вихрь.

Был я Вихрь, стал инвалид,
Какой я вояка?.. Все болит!
Лошадь ведь тоже хочет жить
И воевать не может, если ее бить!

(Вихрь уходит. В зале с места поднимается конь Воронок. Идет на трибуну. По дороге угрожающе приговаривает).

Воронок. Я все скажу! Не смотрите, что конь! Вы думаете, раз лошадь — вам все можно!.. Я злой… Вы мне рот не заткнете!..

Председатель. Слово имеет от третьего эскадрона конь Воронок.

Воронок (пьет из ведра воду). Комвзвода Молибога, мой хозяин, не пускал меня на собрание. Говорит: «Ты — лошадь!». Но я все скажу! (Пьет).

Председатель. Нельзя же так психовать, Воронок!

Воронок. У меня контузия с польского, мокрецы — с-под Врангеля, а сейчас еще побита и холка… Но не это главное! Председатель. А что главное?

Воронок. Главное?

Председатель. Да, что главное?

Воронок. Главное — любовь!.. Председатель. Ну, дорогой Воронок, ну как можно!.. Идет открытое собрание, при чем же тут любовь?

Воронок. А при том тут любовь… Мой комвзвода Молибога что ни вечер, гонит меня аллюром три креста на другой конец станицы. Сам на всю ночь идет к зазнобе, а я всю ночь на ветру и на дожде… Это главное! Главное — любовь!

Председатель. Что предлагаешь, Воронок?

Воронок.

Если я, конь Воронок,
Потеряю силу ног,
Пусть вам всем запомнится:
Лопнет наша конница. (Пьет).

Председатель. Что скажете, товарищи бойцы?

Старый боец (из зала). Нельзя же так, товарищи лошади! Не все ж такие гады!.. Мы любим своих коней! Разве все мы такие?

Конь Сокол (из зала). Не все! Председатель. Слово имеет конь Сокол из второго эскадрона.

Сокол.

Мой хозяин не поест и не поспит,
Если я не ухожен, не сыт!
В самом страшном, в самом злом бою
Для него я не жалею жизнь свою!

У меня две пары сильных ног,
У него — буденновский клинок.
От врага летит перо и пух,
Потому что он — мой лучший друг!

В парадном зале, с окнами, плотно закрытыми тяжелыми портьерами, вокруг большого резного стола с разложенной на нем картой, в креслах, расставленных по всей гостиной, свободно и живописно расположились члены РВС фронта, армии и высший командный состав. В тусклом свете свечей матово блестели мебель, ремни, эфесы шашек, ордена, хром сапог, шпоры…

На все безучастно смотрели со стен неясные портреты дам и кавалеров.

Вел заседание комфронта Егоров. Начальник разведотдела армии Тюлсиев докладывал: