Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон

— Я не обладаю подобно Джону талантом в области права, — сказал он. — О, я работаю достаточно хорошо, но право — это не то, чем я хотел бы заниматься всю жизнь, это область, доступная лишь для молодых людей с характером. Я хотел бы быть плантатором. Именно этого желал мой отец в Уоксхаузе. Я хотел бы засадить сотни акров и смотреть, как растет здоровый и обильный урожай под солнцем. И я хотел бы выращивать чистокровных лошадей.

— Но право — это открытая дверь в политику, — возразила Рейчэл. — Стокли говорит, что через несколько лет мы станем штатом. Хотелось бы тебе стать конгрессменом или, быть может, губернатором?

— Нет, — поспешно ответил он. — У меня нет политических амбиций. Я даже приглядел хорошенькое местечко около Натчеза на испанской территории, когда ездил туда по делам в прошлом году. — Он повернулся и, глядя ей прямо в глаза, сказал: — А теперь я хочу жить здесь, в Кумберленде.

Из Харродсбурга прибыла группа торговцев. Они передали миссис Льюис Робардс пачку писем. Рейчэл устроилась в большом кресле под окном и разложила письма по датам, указанным в первых строчках. Затем быстро прочла их, почти не думая и ничего не чувствуя, а потом вернулась к началу, взвешивая каждую строчку.

Во-первых, Льюис уверял ее, что, находясь дома, он полностью восстановил свою энергию; что болезнь его матери ослабила ее и он взял на себя управление плантацией; что он нанял двух солдат, воевавших вместе с ним во время войны, для работы на плантации и ее обороны; что он продал часть рабов, мужчин и женщин. Он извинялся за причиненные ей волнения, уверял, что любит ее, и спрашивал, не вернется ли она в Харродсбург как можно скорее.

Она погрузилась в размышления: как умно и тщательно согласованы письма в расчете рассеять ее страхи. Вопрос о молодой рабыне никогда ими не обсуждался, однако он явно понимал, что она знает об их отношениях, и заверял, что девушка была продана. Он также доводил до ее сознания мысль, что коль скоро новые нанятые служащие — обученные солдаты, то не будет постояльцев, которые могли бы возбудить его ревность. Наконец, он давал понять, что взял на себя управление плантацией и поэтому будет вести себя ответственно.

В дни, когда она была полна решимости не возвращаться в Харродсбург, Рейчэл не могла себе представить, что муж прибегнет к таким доводам. Она была рада, что Льюис все еще любит ее, признательна ему за его желание перестроить свою жизнь так, чтобы у них появилась возможность жить по-доброму вместе. Она не знала, насколько велика такая возможность. Ей минуло восемнадцать лет, и она не могла уже жить во власти грез. Она была счастлива в последние месяцы, но что случится с ней в дальнейшем, когда она останется женщиной без определенного статуса или положения? Есть ли возможность иметь собственный дом, детей?

Она обязана сделать еще одну попытку.

/12/

Рейчэл упаковала свое имущество и ждала сообщения о партии торговцев, которые направятся по Кентуккской тропе к Харродсбургу. Клан Донельсон был в сборе, чтобы проститься с ней, но отпускал ее неохотно.

Во второй половине дня, когда июньское солнце освещало беспорядочно выстроенное каменное здание, она добралась до дома Робардсов. Рейчэл ожидала, что Льюис встретит ее на станции Кроу, что стоит на ответвлении Кентуккской дороги, но его там не было. Руководитель торговой группы настоял на том, что проводит ее до дома в Харродсбурге, но и тут не было признаков желания встретить ее. Она привязала свою лошадь к коновязи, поднялась по четырем широким бревенчатым ступеням и постучала молотком в дверь.

Ее провели в библиотеку, дверь закрылась за ней. Там сидел Льюис, раскинувшись в кресле, в пропитанной потом рубашке и в мятых шерстяных штанах, вытянув ноги в сапогах, а на сиденье лежал смятый нанковый сюртук. Его глаза блуждали, а лицо покраснело от выпитого алкоголя. Она стояла, прижавшись к двери спиной и изумленно уставясь на мужа. Он не попытался даже встать.

— Тебе не потребовалось много времени, так ведь?

— Много времени?.. Пять дней вместо четырех, с нами путешествовала больная женщина.

— Едва я скрылся из глаз, как ты снова пригласила его в блокгауз.

Все ее ожидания рассыпались при виде блуждающих глаз мужа. Теперь испарилась и надежда.

— Льюис, что ты говоришь?

— Не изображай из себя невинность.

— Не возражаешь, если я сяду?

— Мой друг приехал из Нашвилла и рассказал мне, что Эндрю Джэксон снова живет в вашем доме.

— Мистер Джэксон не живет в нашем доме, Льюис. Мы приглашали его, но он отказался.

— Отказался? Почему же он там каждый день?

— Джон живет у нас снова, но мистер Джэксон появляется лишь тогда, когда свободен. Он сказал, что лучше ему не жить у нас, поскольку ты просил его однажды выехать.

Льюис с трудом поднялся из кресла и стоял, приблизив свое лицо вплотную к ее.

— Тогда ты признаешь, что пригласила его?

— Это не вопрос приглашения, Льюис. Мама и мальчики хотели видеть его. В конце концов это их дом и он как бы член нашей семьи.

— Да, — ответил Льюис, зло посмотрев на нее, — интимный член.