Первая леди. Тайная жизнь жен президентов

Джеки неистово защищала своих детей. Она возмущалась ненасытным аппетитом прессы к фотографированию ее семьи. После того, как ей сделали в экстренном порядке кесарево сечение и на свет появился Джон-Джон, ее муж, уже избранный, но еще не вступивший в должность президент, послушно остановился на отметке X, которую фотографы сделали скотчем на полу в вестибюле больницы Джорджтаунского университета. Джеки, в кресле-каталке, ощетинилась: «О, Джек, пожалуйста, отойди дальше!» В памятке своей близкой подруге и личному секретарю Памеле Тернер она набросилась на комика из «Шоу Эда Салливана» по имени Вон Мидер, который воспользовался в одной сценке женским именем Кэролайн. Она попросила Тернер позвонить Мидеру и сообщить ему, что первая леди считает его «крысой». Актриса Грейс Келли вспоминала ужас Джеки по поводу того, что ее детей преследовала жестокая пресса, которая рассматривала их как американскую королевскую семью. Келли, ставшая настоящей принцессой после свадьбы с князем Монако Ренье III, вспоминала, как ее дочь, также названная Кэролайн, смотрела по телевидению церемонию из Белого дома, в которой участвовали дети Кеннеди. «Она увидела дочь Джеки Кеннеди Кэролайн, выглядывающую из-за занавеса, и спросила: «Мама, почему дом принцессы Кеннеди белый?»

Помощник пресс-секретаря Белого дома Кристин Кэмп рассказала, что Джеки ясно дала понять: она не хочет, чтобы фотографы, использующие длиннофокусные объективы, фотографировали детей, играющих на Южной лужайке, — и устроила так, что высокие рододендровые кусты, посаженные вдоль забора, закрывали обзор. Но правила постоянно менялись. «Миссис Кеннеди, конечно же, в своей великолепной манере, забудет собственное правило и вывезет детей в санях на Южную лужайку и будет вне себя из-за того, что никто не запечатлел их», — вспоминала Кэмп. Помощник по связям с прессой Барбара Гамарекян пояснила: была общая установка, согласно которой во время совместных игр Джеки и ее детей на Южной лужайке фотографы должны уважать неприкосновенность их частной жизни. Гамарекян вспоминает один снимок Кэролайн, запечатлевший ее во время забавы с подругой в детском игровом комплексе Белого дома. Фотография получила приз от Ассоциации корреспондентов Белого дома, но Джеки пришла в ярость, когда увидела снимок в газетах. Пресс-секретарю Белого дома Пьеру Сэлинджеру было поручено вызвать автора скрытой съемки, чтобы устроить ему разнос, но через два дня Джеки попросила Сэлинджера распечатать фотографию для нее самой, потому что фото ей очень понравилось.

Сэлинджер был в хороших отношениях с первой леди и знал, что ему придется терпеливо ждать, чтобы получить ее благословение на доступ к детям. Он осторожно обсуждал запрос от журнала Look один раз в месяц в течение полугода, но всякий раз первая леди сопротивлялась. Президент Кеннеди сказал Сэлинджеру: «Скажи-ка журналу Look, что я еще раз подумаю об этом… Почему бы вам не спросить у меня в следующий раз, когда миссис Кеннеди уедет из города». Вскоре после этого Джеки отправилась с Кэролайн в поездку, и президент увидел свой шанс. Он заглянул в пресс-офис. «Тут есть фотограф журнала Look?» В течение десяти минут фотограф Стэнли Третик был на месте и сделал знаковые снимки Джона-Джона, высунувшего голову из-под стола президента в Овальном кабинете. Кеннеди сказал, что он возьмет вину на себя, когда его жена вернется и устроит такой скандал, что «чертям станет тошно», — вспоминала Кэмп. Джеки заявила президенту: «Скажи журналу Look, чтобы никогда не публиковали ни одной фотографии». Она точно знала, что произошло. Репортер Лора Бергквист Кнебель, которой было поручено написать сопроводительную историю к снимку для Look, рассказывала, что когда Джеки обо всем узнала, то подошла к ней и произнесла: «Стэн и Джек поступили как два шкодливых мальчишки. В ту минуту, когда я покинула город, они впустили вас, чтобы вы сделали то, чего мне особенно не хотелось». Последнее слово осталось за Джеки, и фотографии были отложены до убийства Кеннеди, когда у нее изменилось мнение. Фотографии стали взглядом с улыбкой сквозь слезы на теплые отношения отца и сына. Они были опубликованы в номере журнала, посвященном Дню отца.

Кэролайн лучше, чем ее младший брат, понимала, что отец умер. «Некоторое время было очень тяжело. Она выглядела ужасно. Была такой бледной и сосредоточенной…» — вспоминала учительница Кэролайн, Жаклин Хирш, в интервью для Библиотеки Кеннеди. Ее голос замирал при мысли об этих ужасных месяцах. В первый раз, когда Хирш вывела ее из частных помещений после убийства, они оказались лицом к лицу со сворой фотографов. «Привет, Кэролайн!» — закричали они. Кэролайн спряталась на заднем сиденье автомобиля и попросила Хирш: «Пожалуйста, скажите мне, когда никто не будет смотреть». Красные глаза Джеки и Кэролайн были для окружающих единственным свидетельством того, что они переживают огромную потерю.

= Красные глаза Джеки и Кэролайн были для окружающих единственным свидетельством того, что они переживают огромную потерю.