Первая любовь

— Не будем спорить на эту тему. Я сейчас не в состоянии обсуждать какие-либо вопросы, — заявила миссис Хиль решительно, чувствуя слабый прилив энергии. — Я думаю высадиться в Эль-Рио и поехать на автомобиле в Перец. Надеюсь, что Норманы живут там в культурных условиях. Биби Норман — как бессмысленны эти детские прозвища, особенно, когда они относятся к женщине пятидесяти лет, усиленно старающейся похудеть. Так вот, Биби Норман была очень толста год назад, когда я с ней встретилась в Каннах, а я не думаю, что южно-американская кухня — жиры и жирные соусы — помогли ей стать изящной. Впрочем, о чем я говорила? Да, об условиях жизни в их ранчо. Биби слыла за прекрасную хозяйку — их имение в Винче славилось удивительно удобными кроватями, и жизнь там была комфортабельна и налажена, как в гостинице. Но трудно надеяться найти что-нибудь подобное в Аргентине. Удивительно, как она может жить там после Винча.

— Отчего они уехали? — полюбопытствовала Валери.

— Не могли оставаться в Англии, — отвечала миссис Хиль. — После того, как Джордж уплатил все причитающиеся налоги и пожертвовал на благотворительные цели ту сумму, которую должен был дать человек, занимающий его положение, у них не осталось ни гроша. Полнейшее разорение. Им был предоставлен выбор между Аргентиной или домом призрения бедных, и, конечно, они остановились на Аргентине. Они поехали туда, главным образом, ради своих детей, так как надеялись, что смогут привыкнуть к новой жизни и их сын Джордж унаследует незаложенное имение. Должна признать, что Биби держала себя превосходно. Впрочем, она всегда принадлежала к числу женщин, находящих своего мужа безупречным и заботящихся о нем, как о ребенке. Удивительно, как Джордж не стал из-за этого несносным эгоистом. Это симпатичный добряк и неумный человек, но знает толк в лошадях. Поэтому они решили купить ранчо.

— По описанию они мне нравятся, — заявила Валери.

— Они действительно славные люди… — начала миссис Хиль, но в эту минуту судно закачало с такой силой, что все, кроме самых закаленных матросов, почувствовали себя дурно. Миссис Хиль патетически вздохнула и сказала слабым голосом: — Еще одна такая волна… и я… — Она сделала знак проходившему в это время слуге и добралась с его помощью до каюты.

Валери осталась лежать в плетеном соломенном кресле. Закинула руки за голову и глядела на небо, яркая синева которого резала глаза.

Она находилась за тысячу миль от Англии, но ей не удалось пока уйти от своего горя. Не могла забыть о смерти Хюго. Ее мучило воспоминание о том вечере, когда они танцевали и смеялись и который был вечером его смерти.

Хюго был прекрасным пловцом, и ей казалось непонятным, что он, уронив весло и стараясь поймать его, не мог установить равновесие в лодке. Валери вспомнила об уроках плавания. Он давал ей их летом, которое они провели вместе еще до свадьбы с Лайлой — на маленьком французском приморском курорте. Он славился умением нырять и плавать в различных положениях; небольшая толпа всегда собиралась на берегу, когда Хюго входил в воду. Ее мысли коснулись прошедшего лета. Какое ужасное время ей пришлось пережить! Вначале эта история с убийством и потом смерть Хюго.

Она встала и начала ходить по палубе, невзирая на жару. Движение успокаивало ее.

В Эль-Рио миссис Хиль высадилась на берег. Мнение, высказанное ею об удобствах отеля, немногим отличалось от комментариев об океане; но все же отель имел одно значительное преимущество: она могла покинуть его в любую минуту.

После первого обеда, на который миссис Хиль возлагала надежды, понятные только человеку, страдавшему морской болезнью, она категорически заявила, что уезжает на следующий день.

— Цыплята со сладкими огурцами не так уж плохи, — запротестовала Валери, интуитивно чувствуя причину высказанного теткой желания. Но даже цыплята со свежими огурцами и почки под густым сметанным соусом не повлияли на решение миссис Хиль.

Они уехали рано утром, чтобы путешествовать до наступления жары в автомобиле, напоминающем карету Красного Креста или грузовик. Внутри его были две расположенные по бокам скамьи, а верх оказался сделанным из полосатого полотна. Шофер не был, конечно, виноват в том, что одно колесо сломалось в нескольких милях от начала пути. К счастью, в это время повозка медленно взбиралась на холм, и миссис Хиль почувствовала небольшое сотрясение, но нисколько не пострадала от катастрофы.

— Быть может, мы пока позавтракаем, — вздохнула она покорно.

Лоренцо, шофер, кивнул и улыбнулся, показав свои ослепительно белые зубы.

— Я с вами совершенно согласен, — сказал он. — Вы правы.

Впоследствии миссис Хиль узнала, что эти несколько слов были единственными, которые он знал из английского языка, несмотря на объявление «говорят по-английски», красовавшееся на его оригинальном автомобиле, и невзирая на заявление хозяина отеля, подтвердившего эту ложь.