Первая любовь

Через несколько часов приехал Бруно; бодрый, повязанный платочком и в сапогах; мы задержали его у забора, надеясь, что ребята продолжат швыряться камнями. Бруно думал, что его вызвали по вопросу поездки в Аккуи, и дал Нино подзатыльника; Нино было вспыхнул, но тут же взял себя в руки, снова стал рядом с Бруно и предложил ему, если тот хочет, заключить между ними мир. Но Бруно даже не шелохнулся и посмотрел в глубину сада. После чего громко рассмеялся и сказал: — Идет, но скажи мне, что тебе нужно?

В этот момент комок земли попал Нино в спину. Нино отскочил в сторону, сжал крепко руку Бруно и сказал: — Бруно, а, ну, всыпь-ка этим бродягам! — . Когда Бруно узнал, что это были за ребята, и, что они хотели, он принялся следить за ними, а нам сказал: — О, да вы еще хуже женщин. А эти ребята, находящиеся там внизу, меня не трогают, так как при случае и им достанется. В этот момент появилась Клара, они узнали друг друга и принялись говорить о поездке в Аккуи. Нино позвал меня на клумбу, чтобы что-то показать, и я вошел в сад, после чего я обернулся назад, чтобы взглянуть на Клару, которая слушала Нино, прислонившись к забору.

Через минуту в лицо Бруно угодил один из камней; Клара от неожиданности взвизгнула; мы тут же прибежали на место событий: Бруно уже давал пинки в зад двум разбойникам, среди которых оказался и сын кузнеца. Я остановился у забора, весь дрожа от волнения, и, сжав руки в кулаки; все происходило на виду у Клары; если эти наглецы хотели получить сдачи, я был готов сразиться с ними.

Бруно вернулся с улыбкой на лице, и, прощаясь с Кларой, вновь отпустил подзатыльника Нино. Все мы были страшно возбуждены.

Настали чудесные августовские дни, и Нино часто разрешал мне заходить к нему в сад (собака теперь вязалась за виллой), когда мы возвращались после набега на чужие владения. Однажды мы сидели в саду под навесом и полдничали, кушая хлеб с вареньем. Нино, развалившись в кресле, сказал мне, что и в городе он всегда ест варенье, и, что этой зимой он обязательно поведет меня на занятия по фехтованию, чтобы я увидел, как это прекрасно. И, что в следующем году, в июле, он поедет на море, и, что если и я смогу поехать на море, мы будем вместе с ним выходить на лодке в море.

Он описал мне, как устроены байдарки, но прежде чем ходить на них в море, я должен буду вначале научиться плавать.

— Нино, а твои сестры уже собираются замуж? — как-то поинтересовался я.

— Одна уже замужем, — ответил он мне. — Но ее здесь нет. В прошлом году должна была выйти замуж Клара, но затем она поссорилась с женихом.

— А твоя мать?

Его матерью была одна из брюнеток, которую я по ошибке принял за его сестру. Я никак не мог поверить в это.

— В моем доме живут одни только женщины, — закончил Нино. Хотя бы Клара вышла замуж.

Таким образом находиться с Нино мне было интересно. Он больше не старался подковыривать меня в разговоре. С Бруно он совершил как-то новую поездку на машине. В ближайшую деревню. И на этот раз без ссоры. Клара все время посылала через нас Бруно сигареты, и тот совал их в карманы, улыбаясь.

Лишь только сын кузнеца вызывал у нас некоторые опасения, поскольку волосы у него по-прежнему оставались подпаленными, и поглядывал он на нас издалека недружелюбно, судорожно перекашивая рот.

Но однажды он, плутишка, появился на площади, у церкви, где мы прогуливались, и пошел нам навстречу. Он попросил у Нино сигарету. Нино неопределенно пожал плечами. Тогда тот сказал ему: — Если ты дашь мне сигарету, то я тебе скажу такое, за что ты потом мне охотно подаришь всю пачку.

— Дай ему сигарету, — попросил я Нино, — таким образом, вы помиритесь.

Но Нино даже не шелохнулся. Сын кузнеца засмеялся. — Ладно, не нужно. Давайте сходим к бараку в Орто, там я вам покажу сногсшибательную штуку.

На что Нино заметил: — Ты что принимаешь нас за дураков?

Тогда сын кузнеца приблизил свои желтые зубы к уху Нино и шепнул ему что-то посапывая. Нино сразу же побледнел, отпрянул назад, поглядывая поочередно, то на меня, то на него; наконец, он спросил: — Честное слово?

— А, что случилось? — спросил я.

— Пойдем, — сказал Нино.

Орто называлась сыроварня, расположенная за виллой на склоне холма. Между виллой и первым оврагом простирался большой виноградник, почти плоский, вокруг которого рос тростник наполовину с осокой. Достигнув зарослей тростника, мы тут же в припрыжку начали пробираться сквозь ряды виноградника. Я молча подобрал узловатую сухую ветку, на тот случай, если сын кузнеца устроил нам засаду.

— Ты не видел случайно Бруно? — спросил я неожиданно, чтобы намек понял и Нино, и сын кузнеца.

Нино, у которого дрожали губы, ничего не ответил. В следующий момент они направились в направлении Казетто Россо, к давно заброшенному бараку, скрытому деревьями и находившемуся в глубине виноградника. Там я в прошлом году играл в войну, строя крепости.

— Тише, — пробормотал Нино, когда мы приблизились к цели.