Первая любовь Императрицы

А опасность была, и немалая. Правящая императрица Анна Иоанновна хоть и приходилась Елизавете двоюродной сестрицей (она была дочерью старшего брата Петра I Ивана V Алексеевича), но по возрасту годилась ей в тетки и выглядела соответственно. К тому же Анна Иоанновна представляла старшую ветвь детей царя Алексея Михайловича, от царицы Марии Ильиничны Милославской, считавшую младшую, от Натальи Кирилловны Нарышкиной, едва ли не побочной и не имеющей прав на престол. А уж детей Петра Алексеевича от его немки Марты Скавронской, взятой пленницей в обозе и крещенной Екатериной, так и вовсе приблудными. Тем паче дети в том браке родились до венчания родителей, и Елизавета Петровна вообще-то была незаконнорожденной…

«Старшая» ветвь признала царствование Петра II Алексеевича — внука Петра Великого от его казненного им сына, Алексея Петровича, но признавать дочерей от немки низкого происхождения Екатерины — Анну и Елизавету — не желала, во всяком случае, в качестве наследников престола. Потому Анна Иоанновна сколько правила, столько мучилась вопросом: кому оставить российский престол? И ведь придумала!

Такого Европа еще не видывала. Императрица, не имевшая семьи, завещала престол будущему сыну своей племянницы, тоже Анны, который родится в ее будущем браке!

Старший брат Петра Великого Иоанн Алексеевич имел много детей, но не все они выжили, а из трех взрослых дочерей — Анны, Екатерины и Прасковьи — только у Екатерины с ее мужем Карлом-Леопольдом Мекленбургским была дочь. Вот будущему ребенку этой юной Екатерины-Христины и завещала Россию Анна Иоанновна. Для начала принцессу следовало выдать замуж, а потом ждать появления наследника. Не все шло гладко, но наследник родился…

Однако не только борьба между ветвями наследников мешала Анне Иоанновне чувствовать родственную приязнь к своей двоюродной сестрице. Скорее здесь большую роль сыграла красота Елизаветы. Ей и стараться не стоило, чтобы отвлечь внимание присутствующих на себя. Красивая, веселая, живая, она мгновенно становилась точкой притяжения всех взглядов, объектом всеобщего внимания. Вот уж этого Анне Иоанновне не нужно вовсе! Сказывалось нежелание стремительно стареющей некрасивой рябой женщины видеть рядом с собой молодую красивую соперницу. А уж понимание, что та может стать следующей императрицей и все будут с нетерпением ждать смерти правящей, делало отношение к двоюродной сестре совсем напряженным. Анна Иоанновна пыталась придумать, за кого бы выдать замуж красавицу Елизавету… или отправить в монастырь.

Но и то и другое трудно. За что в монастырь? Грехи найдутся: вон милуется с бывшим певчим Алексеем Разумовским, поговаривают даже, что венчаны тайно, а это уж и вовсе проступок такой, за который можно карать.

Замуж выдать бы подальше, да только за кого? Сколько ни перебирала Анна Иоанновна заморских принцев — а к Елизавете сватались очень многие, даже персидский шах, — не могла найти такого, чтоб сей брак не опасен был для нее лично. Все казалось, что, обретя сильного мужа, Елизавета сможет заявить свои права на российский престол вопреки желанию императрицы. А ведь еще при жизни царя Петра Елизавета могла стать супругой французского короля Людовика XV. Случись такое, и судьба Франции могла бы сложиться иначе, а с ней и всей Европы…

Вот и маялась Анна Иоанновна, пытаясь придумать, куда бы сплавить неугодную красавицу Елизавету…

Чувствуя, что чем дальше от двора, тем безопасней, Елизавета большую часть года проводила в своих московских владениях, особенно полюбив ту самую Александровскую слободу, что была печально известна во времена Ивана Грозного как его опричная вотчина. Но почти через две сотни лет уже ничто не напоминало страшных дней, Елизавета быстро превратила слободу в центр веселья, причем веселья в русских обычаях….

На горе напротив Рождественской церкви для нее построили новые палаты, деревянные с каменным низом, почистили большие пруды, отремонтировали липовую мыльню (баню), псарню, охотный двор, сокольню, хозяйственные дворы… И хотя сама слобода была не слишком красива — ряд низких изб, от времени, кажется, вросших в землю, стала оживать и она.

Особенно шумно бывало, когда царевна приезжала охотиться, тогда вся округа наполнялась множеством людей, шумом, разноголосицей, собачьим лаем, ведь Елизавета Петровна больше любила псовую охоту, предпочитая ее даже соколиной. Но и соколиная бывала на славу… Елизавете казалось, что ничего нет лучше раннего выезда на охоту, когда на заре слободу будили лай и тявканье чуявших скорую добычу борзых и гончих, которых псари едва удерживали на поводу. Когда все охотники, одетые в простую сермяжную одежду, с ружьями и рожками за плечами, собирались возле крыльца, выходила она сама. На Елизавете удивительно хорошо сидела мужская одежда, она об этом знала и не упускала случая принарядиться в полукафтанье, высокие сапожки и небольшую шапочку.