Первая (ЛП)

"Нет! У меня нет ничего такого! Я чувствую себя прекрасно! По крайней мере, до сих пор чувствовала. Кстати, о моей маме. Думаешь, она догадывается о том, что со мной происходит?"

Оставляя Бет позади, я отправилась в сторону дома в насквозь промокших кроссовках, отчего они громко хлюпали на каждом шагу, что привело Бет к неудержимому смеху, а мне добавило страданий.

Невзирая на то, что я тогда была совсем еще юной и в свои неполные четырнадцать лет обладала поистине ужасающим и сложным характером, я была безумно признательна Бет за то, что в такой сложный для меня период становления женщиной, она была рядом со мной.

* * *

"Так твоя мама разозлилась?" - улыбаясь спросила Ребекка.

"Нет, конечно же! На самом деле в дополнение к моим предшествующим унижениям, она сгребла меня в объятия прямо на нашей лужайке, на виду у копошащихся на своих газонах соседей, и устроила настоящий переполох на улице, окончательно добив меня фразой, что "ее девочка, наконец, стала женщиной". Я была просто убита!"

Ребекка откинула голову назад и громко расхохоталась, потирая рукой мою голень.

"Ну и как после этого не быть эгоистичным подростком?"

"Я так понимаю, у Бет этого тогда еще не было?" - спросила Ребекка, продолжая хихикать.

"Нет, не было. Но это произошло несколько месяцев спустя. Ей повезло - у нее это началось посреди ночи. Моя мама лично помогла ей пройти через это.

"Почему твоя мама?"

"Мать Бет, знаешь ли, слишком была погружена в свои заботы. Я так понимаю, у нее просто не нашлось времени для своей дочери. Между пьянкой и мужчинами", - сухо произнесла я, вспоминая о времени, когда Нора Сэйерс оставляла свою дочь на произвол судьбы, предпочитая решать свои собственные проблемы. На некоторое время мы с Ребеккой замолчали, окунувшись в свои мысли.

"Ох, чуть не забыла!" - воскликнула я и, накрыв ее руку на моем колене, переплела с ней пальцы. "Как прошел твой сегодняшний поход к доктору?"

Ребекка прислонилась головой к спинке кушетки и устало посмотрела на меня.

"Он сказал, что, если в этот раз ничего не получится, мы попробуем еще раз. Если и при следующей попытке ничего не выйдет, врач посоветовал прибегнуть к другому способу. Может, нам следует задуматься над его словами и прекратить все…"

"Нет, мы будем пытаться снова", - решительно прервала я ее речь. Хоть одна из нас должна быть сильной.

"Ох, детка. А что, если это не сработает?" - прошептала Ребекка и, как всегда, когда она была чем-то обеспокоена или расстроена, между ее глаз появилась тонкая морщинка. Я протянула руку и провела по ней подушечкой большого пальца, изгоняя прочь. Ребекка улыбнулась.

"Это сработает, дорогая. Должно сработать". Несколько секунд, мы неотрывно продолжали смотреть друг другу в глаза, не желая прерывать эту связь, установившуюся между нами. Я хотела чувствовать ее всю ночь, знать, что она здесь - рядом со мной, и все будет хорошо. Ребекка вздохнула и улыбнулась мне.

"Ладно", - согласилась она, напоследок легонько пожав мое бедро. "Думаю, нам пора отправиться в кровать. Уже поздно", - она склонилась ко мне и едва касаясь губами, нежно поцеловала меня, однако я не позволила ей отстраниться и углубила поцелуй, удерживая ее лицо ладонями до тех пор, пока поцелуй не оставил нас бездыханными.

"Ух, ты! - сделав глоток воздуха, произнесла она. - Нам определенно пора в кровать".

Глава 2

Не в состоянии выбросить из головы мысли о Бет, я лежала в объятиях Ребекки в абсолютной темноте и прислушивалась к ее ровному дыханию. Осталось еще столько неоконченных дел, так много воспоминаний необходимо было воскресить в памяти и разобраться во всем, что с нами произошло, прежде чем я смогу отпустить ее навсегда. Слишком много невысказанного и незавершенного осталось между мной и Бет.

Я представила себе ее лицо. Голубые глаза словно светились, темные волосы были собраны в конский хвост или косу, а несколько непокорных прядей, по обыкновению, выбивались из пучка, радуясь свободе. А еще - она улыбалась мне. Улыбалась той особенной, слегка кривоватой улыбкой, которую Бет хранила только для меня. Эти глаза лучились жизнью, и в них отражалась безграничная вера в будущее, свойственная только ей.