Первая мировая. Брусиловский прорыв

Вместе с фамилией, не допускающей сомнения в нём, природа подарила ему и вполне подходящую к этой фамилии внешность. К Гильчевскому подошёл такой отменный здоровяк, что он не удержался, чтобы не воскликнуть:

   — Ого! Да вы один стоите целой дивизии! — на что Надёжный снисходительно усмехнулся, как человек, давно уже привыкший выслушивать по своему адресу кое-что подобное.

Годами он был явно моложе Гильчевского, — ни одного ещё седого волоса не было в темноватой шевелюре над его мощным квадратным лбом, также и в усах стрелами и в очень коротко, чуть не у самой кожи, подстриженной бородке. Неопределённого цвета глаза его прятались в толстые веки, а когда улыбался он, их не было видно совсем.

   — Наслышан о вас и от корпусного командира, и из других источников тоже, — постарался комплиментом на комплимент ответить Надёжный, неожиданно для Гильчевского обнаружив при этом, что у него певучий и не по фигуре высокий голос. — Чудеса творите со своей ополченской дивизией!

   — Ну, так уж и чудеса, — нашли чудотворца! — поморщился Гильчевский, добавив: — Вот потому-то, конечно, мне и приказано было форсировать Стырь без мостов: провести дивизию по водам, яко посуху... Насчёт этого хождения по водам неплохо сказал, как известно, один польский еврей-скептик: «Что Исус Христос ходил себе по водам, то отчего же нет? Всё это могло быть, — но же бы там было глем-бо-ко!..» Стырь же имеет тут на моём участке сорок сажен ширины, а глубина, — местами, конечно, — до двух сажен доходит! Вот и не угодно ли вам форсировать такую штуковину без мостов!

   — Конечно, без мостов нельзя, кто же против этого будет спорить... В штабе корпуса уверены, что вот-вот прибудут понтоны, — тогда уж вправе будут от нас с вами потребовать...

   — На обе дивизии дадут понтоны? — перебил Надёжного Гильчевский и с большой пытливостью постарался разглядеть его глаза.

Но Надёжный только развёл руками, говоря:

   — В эти тайны, простите, не посвятили меня.

   — Та-ак-с! — протянул Гильчевский. — Значит, вы не настаивали на том, чтобы вам это сказали, а между тем, осмелюсь вам доложить, вопрос этот — самый существенный.

Следуя своим кавказским обычаям, Гильчевский угостил Надёжного всем, что мог отыскать в его походном погребце вестовой Архипушкин.

Не привыкший к тому, чтобы о нём и его дивизии заботилось корпусное начальство, Гильчевский полагал, что для временно прикомандированной к корпусу, притом кадровой, дивизии штаб армии даст всё, что будет необходимо, в избытке, так что, авось что-нибудь переплеснёт и ему, а задача форсировать Стырь и без приказа свыше никак не могла выскочить из его головы. До приезда Надёжного он прикидывал на глаз всякие возможности к тому, чтобы достать необходимый материал для мостов. Всё разбитое дерево прежних мостов, какое медленно плыло по реке, он приказал выловить, и это сделали ночью, но получилось его слишком мало. Бродов не было, островов не было, но топкие болота в обе стороны от реки были большие. По его приказу плетни и решётки делались тут, в лесу, гораздо прилежнее, чем на Слоневке, и если бы на его долю достались понтоны, вопрос о переправе своей дивизии он считал бы решённым. Но на всякий случай приглядывался он и к хатам деревни Копань, много ли в них делового леса, и к деревьям в лесу, вспоминая, как пришлось ему разыскивать на месте всё нужное для переправы на такой реке, как Висла, в полверсты шириною.

Угощая Надёжного, он старался решить для себя, так ли этот прочный генерал на самом деле надёжен, чтобы быть спокойным за то, что его 10-я дивизия не подведёт 101-ю, когда начнётся серьёзное дело.

Весь участок фронта, занимаемый дивизией Гильчевского, тянулся на десять вёрст; этот участок теперь был поделён пополам командиром корпуса, притом так, что северная его часть приходилась на долю Надёжного, а на южную Гильчевский должен был стянуть свои полки. Когда об этом услышал от самого Надёжного Гильчевский, он начал раздумывать вслух:

   — Генерал Федотов рассудил, как Соломон. Вот план, — вот ваш участок. Видите, — ваш берег Стыри гораздо более болотист, чем мой теперешний...

   — Неужели? — встревожился Надёжный, вглядываясь в карту местности.

   — Да, как видите, болотистей. Но зато считаю нужным вам сказать, мой участок пришёлся против гораздо более сильных укреплений противника, чем ваш, так что одно уравновешивает другое.

   — Так-то так... То есть, весьма возможно, что уравновешивает, однако эти болота, — ведь они топкие? — продолжал тревожиться Надёжный.

   — Такие же топкие, как и мои, только, — вы сами видите, — на вашем участке полоса их шире, чем на моём, — испытующе глядя на него, объяснил Гильчевский. — А когда вы объедете всю линию сами, то увидите это своими глазами.

   — Вы объезжали, конечно, линию... на чём? — спросил Надёжный.

   — Разумеется. Верхом я обыкновенно... Там сейчас занимают позиции два моих полка — четыреста второй в четыреста четвёртый... Хорошие полки оба... Впрочем, плохих у меня не имеется.