Первая мировая война

Ведущим немецким пацифистом, профессором физиологии Берлинского университета и выдающимся кардиологом Георгом Фридрихом Николаи был немедленно составлен ответный манифест «Воззвание к европейцам», в котором он призывал к объединенной европейской интеллектуальной реакции, которая после окончания войны могла бы привести к объединению Европы: «Первым шагом в этом направлении могло бы стать объединение сил всех тех, кто по-настоящему ценит культуру Европы, тех, кого Гёте пророчески называл «добрые европейцы». Мы не должны терять надежду, что их голоса, звучащие в унисон, способны даже сегодня вознестись над звоном оружия, в частности если к ним присоединятся те, кто уже пользуется известностью и авторитетом».

Николаи собирал подписи среди многочисленной профессуры Берлинского университета. Только трое профессоров согласились. Один из них был 80-летний Вильгельм Ферстер, директор Берлинской астрономической обсерватории, который подписал и официальный манифест. Двое других подписавших тоже были учеными, лишь недавно переехавшими в Берлин: Отто Бук приехал из Гейдельберга, а Альберт Эйнштейн из Швейцарии. Это был первый случай публикации политической позиции Эйнштейна. Позднее Бук вспоминал: «К сожалению, мы переоценили мужество и честность немецких профессоров».

Сам кайзер присоединился к кампании по утверждению немецких культурных ценностей; 25 ноября он написал философу-социалисту Хьюстону Стюарту Чемберлену, родившемуся в Британии и принявшему немецкое гражданство: «Трудно выразить словами мою убежденность в том, что страна, которой Господь даровал Лютера, Гёте, Баха, Вагнера, Мольтке, Бисмарка и моего деда, еще будет призвана выполнить великие задачи на благо человечества».

В то время как сухопутная война в Северной Франции принимала форму противостояния траншей и колючей проволоки, на море во всех водах утвердилась тирания торпед. 15 октября немецкая подводная лодка U-9, в сентябре потопившая три британских крейсера, торпедировала в Северном море крейсер «Хоук». 525 британских моряков утонули, 21 удалось спастись. Двумя днями позже в Южно-Китайском море немецкая торпеда поразила японский крейсер «Такатихо», затонувший вместе с 271 японским моряком. 26 октября в проливе Ла-Манш немецкая подводная лодка U-24 выпустила торпеду во французский пароход «Адмирал Гантом», приняв его за войсковой транспорт, в результате чего погибло сорок бельгийских беженцев.

Опасность немецких подводных лодок, особенно против торговых кораблей и океанских лайнеров, нельзя было недооценивать, но в разгорающейся битве умов между командирами подводных лодок и их противниками из Королевского военно-морского флота британцы уже в октябре добились огромного преимущества. 13 октября Российский Императорский флот направил в Лондон справочник шифров с немецкого крейсера, севшего на мель в Финском заливе и попавшего под обстрел российской морской артиллерии. Связист, обязанный уничтожить справочник, был убит разорвавшимся снарядом. Русские обнаружили его, когда забирали труп для захоронения. Благодаря этой находке британские дешифровальщики смогли приступить к кропотливой работе по расшифровке немецких сообщений и определению местоположения противника.

В Тихом океане немецкая Восточно-Азиатская крейсерская эскадра, возглавляемая Максимилианом фон Шпее, сеяла хаос среди британских торговых судов. 1 ноября вблизи порта Коронель эскадра столкнулась с двумя британскими крейсерами «Гуд Хоуп» и «Монмут». Фон Шпее затопил оба крейсера с полутора тысячами британских моряков, включая адмирала сэра Кристофера Крэдока. Для британского флота это стало первым серьезным поражением за сто лет, после того как в 1814 г. зарождавшийся военно-морской флот США одержал победу на озере Шамплейн. Среди погибших был сосед семьи Каллаган из Портсмута. Джеймс Каллаган, которому в то время было 2 года и 9 месяцев, вспоминал: «Новость достигла Портсмута только через несколько дней, и я помню, как сжимал мамину руку, когда она шла по улице навестить и утешить вдову. В той комнате я ощутил горе всем своим существом. Неизгладимое впечатление, отпечатавшееся в памяти, на меня произвела молодая вдова, кормящая грудью новорожденного младенца» [53].

Со второго дня войны Императорские военно-морские силы устанавливали мины в Северном море. Минирование за пределами пятикилометровой зоны от позиций врага противоречило решениям 2-й Гаагской конвенции 1907 г. 3 ноября британский премьер-министр выступил с декларацией, призывая отныне считать Северное море британским «военным пространством», и заявил, что некоторые его участки будут заминированы. Нейтральные суда могут заходить в Северное море лишь «на свой страх и риск». Остановившись в британском порту, они подвергнутся обыску, причем все «незаконные» грузы, перевозимые в Германию, будут изъяты, а затем суда проведут между минными полями.