Первая мировая война

Для британского Военного совета безвыходное положение на Западном фронте стало лишним поводом для нападения на Турцию, сулившего быструю победу. 29 декабря Черчилль спрашивал Асквита: «Неужели нельзя найти ничего другого, кроме как посылать наших солдат грызть колючую проволоку во Фландрии?» Три дня спустя в том же духе высказался и Ллойд Джордж, призвав «свалить Германию, выбив опору у нее из-под ног». Он предлагал предпринять какие-то действия против Австро-Венгрии, возможно, высадку на побережье Далмации. После обсуждения, затянувшегося на несколько недель, британский Военный совет во главе с Асквитом постановил, что именно Турция станет той опорой, которую следует выбить из-под ног у Германии. На второй день 1915 г. Китченер сообщил российскому правительству: «Будут приняты меры по выступлению против турок».

Вот-вот должна была появиться еще одна зона боевых действий. Очаги убийств и разрушений множились. Сотни городов и деревень, живших в спокойствии десятки, а то и сотни лет, становились местом столкновения армий, где царили разруха и боль. Военный историк Джон Бакен писал: «Огромный, громоздкий механизм парализовал всю человеческую деятельность. Фронты из-за своей протяженности погрузились в стагнацию. От Швейцарии до Вогезов можно было идти от заставы к заставе, а от Вогезов до Северного моря добираться по траншеям» [62].

В том декабре история каждой роты, каждого полка или региона превратилась в повесть об опасностях и поражениях. Историк военных усилий Лондонского окружного совета Винсент Уикс, пятнадцать месяцев сражавшийся на Западном фронте, описывал окопную войну «с ее грязью, слякотью, вшами, с патрулями на нейтральной полосе, с ночной разноской еды по окопам. Рабочие и похоронные команды, то и дело становившиеся жертвами осколков, бомб, мин, снайперов, внезапные вылазки, большие и малые атаки, часы, проведенные на холоде и в сырости, скука и дискомфорт, чередующиеся с минутами смертельной опасности».

Из одного только Лондонского окружного совета за две недели позиционной войны в декабре 1914 г. погибло шесть человек. В обычной жизни они трудились в трамвайном, образовательном, парковом департаментах. Артур Джеймс Уэбб работал санитаром в психиатрической больнице в Бексли. В августе 1914 г. он вступил рядовым в Гренадерский гвардейский полк, а 29 декабря был убит в бою при Ла-Бассе, неподалеку от французской психиатрической больницы. Он стал одной из последних потерь в 1914 г. В тот день Черчилль написал Асквиту: «Китченер был неправ, говоря, что у нас на фронте нет никого, кроме «мальчишек и стариков», а мы были правы, согласившись, что наша армия хорошая и грозная. Понадобилось более 5000 человек убитыми и ранеными, чтобы доказать простой факт». Однако конец года был отмечен новыми смертями: 30 декабря военный трибунал вынес смертный приговор двоим британским солдатам, которых нашли, когда они прятались в амбаре, а двумя неделями позже их поставили плечом к плечу и расстреляли.

Появившиеся в окопах и столице шуточные стишки свидетельствовали о том, что люди начали осознавать, что война будет длиться долго, а жизнь в траншеях станет неотъемлемой ее частью. Той зимой в Лондоне была популярна скороговорка:

Шьет солдатам Сьюзи-портняжка
Портупеи, портянки, рубашки.
Пишут с фронта солдаты,
Что они жестковаты
И грубы, как походные фляжки.

Во Фландрии британские солдаты распевали на мотив «My Little Grey Home in West»:

Я живу в очень тесной траншее
И в воде утопаю по шею.
Рядом дохлая кляча
Так смердит, что я плачу
И, наверное, сам околею.

А в жилище моем вместо пола

Смесь из грязи и жесткой соломы.
Рядом рвутся снаряды
И гремят канонады.
С чем сравнится такая траншея?

Во время войны публиковалось множество историй о солдатах на фронте, некоторые были романтичными, какие-то – остроумными, а какие-то – грустными. Читателю, находящемуся вдали от зоны военных действий, они позволяли хоть одним глазком увидеть войну, составить общее впечатление, уловить настроение. Среди тех, чьи фронтовые заметки печатались во время войны, был капитан Филипп Милле, французский переводчик при британских войсках, в августе 1914 г. получивший ранение при Шарлеруа. В своей книге он пересказал свой разговор с одним британским солдатом в декабре того же года: «Двадцать два дня в этих траншеях, да, сэр, двадцать два. Полк потерял пятьсот человек убитыми. А у меня только царапина на носу, но пуля, которая меня задела, прикончила моего приятеля».