Первая мировая война

10 марта англичане пытались прорваться сквозь немецкие окопы в Нёв-Шапель и захватить деревню Обер в полутора километрах к востоку. Бой начался с 35-минутного обстрела немецких окопов из 342 орудий, огонь корректировали 85 самолетов-разведчиков. За время этой короткой артподготовки было использовано больше снарядов, чем за всю Англо-бурскую войну. За каких-то 15 лет характер войны совершенно изменился.

После артподготовки британские и индийские дивизии атаковали фронтом шириной в три с половиной километра. Через четыре часа рукопашного боя деревня Нёв-Шапель в центре наступления была освобождена, а четыре линии немецких траншей прорваны. Однако орудия в северном секторе, ближайшем к Оберу, оказались недостаточно дальнобойными, и около 365 метров германских укреплений не подверглись обстрелу. Солдаты, наступавшие в этом секторе тремя последовательными волнами, пересекли нейтральную полосу и скрылись в неповрежденных проволочных заграждениях с немецкой стороны. Согласно официальной версии, «сначала показалось, что атака увенчалась успехом и они достигли немецких окопов, поскольку ничего нельзя было разглядеть и никто не вернулся». Все атакующие, почти тысяча солдат, погибли.

Во время битвы за Нёв-Шапель из-за плохой связи с командованием уходило много времени на то, чтобы уточнить, что делать на каждой стадии боя. Телефонные линии были разорваны осколками немецких снарядов, и сообщения, зачастую слишком многословные, а подчас и непонятные, передавались рассыльными. Важные сообщения могли разминуться между собой, создавая необходимость в новых указаниях и увеличивая неразбериху. Разведка также допустила ошибки, переоценив первоначальные силы врага и преувеличив некоторые расстояния. 11 марта британцы начали атаку через пять минут после прекращения заградительного огня, что привело к лишним потерям. Когда один из офицеров спросил у полковника: «Вы отдадите приказ наступать?» – полковник ответил: «Нет, это пустая трата человеческих жизней, мы не сможем продвинуться даже на двадцать метров, не говоря о двухстах. Артиллерия не достигла траншей. Если артиллерия не достигает цели, единственный способ – атаковать с правого фланга. Прямая атака даже близко к ним не подберется».

И все же Хейг отдал приказ о лобовой атаке, и почти все, кто в ней участвовал, погибли. В тот же вечер он отдал приказ продолжить наступление на следующий день.

На третий день сражения англичане с утра отразили немецкий контрудар, а во второй половине дня сами пошли в атаку. Через два часа атака захлебнулась, многие части были уничтожены. Тем не менее Хейг продолжал рассчитывать на войска, которые еще не были задействованы в наступлении, чтобы в итоге одержать победу. «Если верить донесениям, враг на нашем участке фронта в панике, – сообщил он. – Индийский корпус и 4-й корпус должны прорваться через заградительный огонь, невзирая на потери, и, если потребуется, задействовать резервы». Те, кому предстояло вечером осуществить эту операцию, пришли в смятение. Один из командиров индийского корпуса, бригадный генерал Эгертон, сообщил вышестоящему генералу Уилкоксу: «Атака, скорее всего, ничего не даст». Уилкокс отменил приказ и сказал Хейгу, который только что прибыл в штаб Индийского корпуса, что, по его мнению, такое количество войск не сможет атаковать неразведанную территорию.

Хейг принял решение Уилкокса, но слишком поздно: 4-й корпус уже начал наступление чуть севернее. Согласно официальным сводкам, сообщавшим о последних атаках 4-го корпуса, бойцы после трех дней и ночей под обстрелом падали от усталости и засыпали. Разбудить их можно было только с применением силы, а это оказалось непросто, так как поле боя было усеяно трупами англичан и немцев, в темноте неотличимыми от спящих.

Бой кончился. Был захвачен небольшой участок фортификаций около двух километров длиной и километр шириной, 1200 немецких солдат были взяты в плен. 7000 англичан и 4200 индусов погибло. Один из старейших членов штаба Хейга генерал Чартерис писал: «Боюсь, что Англии предстоят еще большие потери, чем те, что были при Нёв-Шапель, прежде чем мы наконец разгромим германскую армию». Другой офицер, капитан Колвин Филиппс, воевавший на Ипрском выступе, в письме к матери от 12 марта признался: «Здесь, похоже, считают, что конец войны не за горами, уж не знаю почему. Лично мне кажется, что она будет длиться вечно» [68].