Первая мировая война (август 2007)

Отсюда и фанатичная борьба уважаемых академиков с преподаванием основ православной культуры. Всем понятно, что внедрение этого предмета в школьную программу - проблема чрезвычайно сложная. Как преподавать этот предмет? По каким методикам, программам? Кто должен этим заниматься, священники или гражданские преподаватели? Где найти столько преподавателей? Что предложить детям из инославных семей? Все эти вопросы требуют тщательного решения. Это понятно, но в данном случае речь не об этом. Академиков заботит вовсе не ущемление чьих-то свобод или низкий уровень преподавания ОПК. Наши естественнонаучные жрецы боятся, что внедрение ОПК (при адекватном уровне преподавания этого предмета) пошатнет традиционный советский школьный культ точных наук. Что в школьной программе возникнет некое новое, абсолютное измерение, которое выявит всю относительность «объективного» знания, хотя бы потому, что мы все умрем (и, возможно, скоро), а знание законов термодинамики или умение решать квадратные уравнения за гробом не очень-то пригодятся. Что вдруг выяснится, что для становления человеческой личности литература и история более важны, чем химия и астрономия, хотя бы потому, что без истории и литературы человек - необразованный дикарь, а без химии и астрономии - просто человек, не знающий химию и астрономию.

Борьба со специальностью «теология» - вообще что-то анекдотичное. Рассматривать это как угрозу - признак не совсем адекватного восприятия реальности. Почему-то уважаемые светила науки, ратующие за светскость и цивилизованность, забывают, что специальность «теолог» официально принята в таких странах, как США, Великобритания и Германия, и на состоянии тамошних наук это никоим образом не сказывается.

Так что академики воюют за статус. Если хотите, метафизический.

А наука- то здесь как раз и ни при чем. Более того, чем скорее наша наука избавится от не свойственных ей жреческих функций, чем скорее прекратятся завывания о Дарвине и материализме как конечной истине, тем лучше будет для самой науки.

Борис Кузьминский Апостолы фавора

Церковь примет на себя столько авторитета, сколько сможет переварить

«С нарастающим беспокойством мы наблюдаем за все возрастающей…» Письмо десяти академиков президенту РФ режет ухо, будто бестактный экспромт приживала в разгар чинной семейной трапезы. XI Всемирный русский национальный собор, чьи резолюции вроде бы послужили поводом к сочинению письма, закончился четыре месяца назад; за это время можно было и стиль отшлифовать, и аргументы подобрать позажигательней. Какой там ВАК, если граждан в большинстве интересует ЖЭК. Какой там американский физик Вайнберг, мы и отечественных-то вайнбергов исстари недолюбливаем. Академики мельчат, местами неумело передергивают, часто срываются на фальцет. Манера, достойная жалости.

Бедные родственники, впадающие в резонерский раж, априори жалки. Проницательный слушатель вправе заподозрить, что их тянет за язык не жажда истины, но шкурный интерес. А позиции авторов письма как представителей цеха, ничего не поделаешь, слабоваты. Эпоха аншлаговых конкурсов в вузы и щедрых дотаций позади, в этом смысле академическая наука давно отделена от государства - когда Атлантикой, когда глубоким рвом равнодушия. На том берегу пищат-разоряются заслуженные комарики, и пусть пищат. Гораздо внушительнее звучит шмелиное гуденье Владимира Вигилянского, возразившего комарикам от лица Московской патриархии. Кроме шуток, внушительнее. Спокойно, рассудочно, толерантно. Не поспоришь: и теология - легитимная гуманитарная дисциплина, и «в мире есть множество верующих ученых, в деятельности которых вера никак не противоречит знанию». В отличие от академиков о. Владимир явно ощущает под подошвами твердую почву. Причем это ощущение рождается не из опыта прошлого (сама по себе научная традиция заведомо старше и вряд ли жиже христианской), а из вполне обоснованного предчувствия грядущих привилегий.

С небесной колокольни церковь -тело Христово, но с земной, прозаической, - сверхкорпорация. И, подобно всем корпорациям, она стремится к расширению влияния, как газ стремится заполнить любую доступную емкость. Газ не виноват, таково его неотъемлемое свойство. Вот и церковь глупо обвинять в злонамеренном экспансионизме, чай не эпоха крестовых походов на дворе. Нынешняя церковь кротка, аки агнец, она никуда не «внедряется» (словечко академиков); другое дело, что ей позволяют внедриться, открывают одну, вторую, третью емкость, и церковь ничего не может поделать со своей корпоративной, газообразной природой, заполняет социальные линзы, политические каверны и даже пластиковую тару для питьевой воды.