Первая мировая война. Борьба миров

Уровень знаний иных выпускников военных училищ оставлял желать лучшего. Так, в нижегородском кадетском корпусе гр. Аракчеева в 1898—1899 учебном году неуспевающие составляли 42,37%. Правда состояла и в том, что кадетские корпуса добивались в смысле знаний значительно худших результатов, нежели гражданские гимназии и реальные училища. Военное министерство делало упор на подготовку «пушечного мяса», а не классных специалистов и «умных мозгов». Во всеподданнейшем докладе по Военному министерству (за 1882 г.) было приказано сократить объем учебного курса кадетов, чтобы «излишним напряжением умственных занятий воспитанников не повлиять разрушительно на развивающийся юный организм». Там говорилось, что для военных самое главное — уметь переносить усиленные физические нагрузки и вообще лишения, тогда как всякие там «хитрые курсы наук» — дело десятое. Зато исключительное внимание уделялось Пажескому корпусу при государе императоре. Как изволят вышагивать и «парлеть» по-французски!

^{Николай II в Ставке} 

Если в Германии на 1 тыс. жителей приходилось 150 учеников народных школ, то в России — 41. Неграмотных новобранцев, поступивших в войска, в Германии было 0,02%, а в России — 61,7%. Россия в начале XX в. по числу неграмотных (789 неграмотных из каждой тысячи человек) входила в тройку самых отсталых стран Европы, занимая третье место, после Румынии (884 неграмотных на тысячу), Сербии (830 неграмотных — на 1000), Португалии (786 — на 1000). По числу неграмотных новобранцев в Европе нас опережала только Румыния. У ²/₃новобранцев в России отсутствовала начальная военная подготовка. Такова качественная сторона царской армии.

В экономическом плане мы отставали еще больше от передовых стран. И ведь такого рода примеров имелось превеликое множество.

^{Благотворительный обед в детском приюте}

^{Б.М. Шапошников во времена Первой мировой войны} 

Высший командный состав оставлял желать лучшего, а в ряде случаев оказался ниже всякой критики. Фаворитизм, давняя язва русского строя, разъедал армию. На высшие командные посты часто назначались люди не по талантам и знаниям, а по принципу близости к монарху и личной преданности. Это сыграло коварную «шутку» с военной верхушкой и армией. Не любивший русских Энгельс писал, что «среди офицеров русской армии есть очень хорошие и очень плохие, но первые из них составляют бесконечно малую величину по сравнению с последними». Эти язвительные замечания конечно, следует воспринять критически. Русские офицеры, когда их не предавали политики и они служили народу, были лучшие офицерские кадры мира.

Чиновники в министерствах и в штабах зачастую вообще не очень утруждали себя трудом умственным и презирали его. В Академии Генштаба перед Первой мировой войной обучение велось, в основном, на базе опыта наполеоновских войн! Тут не учитывался даже опыт Русско-турецкой войны — комиссия по ее изучению еще к 1910 г. не закончила работы, не говоря уже о Русско-японской войне 1905—1906 гг. Генерал В. И. Гурко, командующий Западным фронтом, отмечал, что лишь в марте 1916 г. Главная квартира приступила к изданию наставлений для воинских частей в позиционной войне. «Эти обязательные к исполнению документы… были составлены на основе французских руководств с частичным использованием германских наставлений, причем все материалы не были в достаточной степени приспособлены к условиям русского театра военных действий».

Когда входишь в детали, видишь, что подготовка велась из рук вон плохо. Оценку дал генерал Б. М. Шапошников (в тяжелые для СССР годы войны с гитлеровской Германией он возглавлял Генеральный штаб).