Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Сербский премьер-министр Николай Пашич 23 июля отсутствовал в Белграде по предвыборным делам – у него давно вошло в традицию уезжать из столицы в кризисные моменты (возможно, не случайно). В его отсутствие австрийский ультиматум был вручен министру финансов доктору Лазе Пачу. Дальше началась лихорадочная круговерть. Апис, один из главных виновников кризиса, отправился к своему зятю Живану Живановичу с предупреждением: «Положение весьма серьезное. Австрия выдвинула ультиматум, известие передано в Россию, отдан приказ о мобилизации»{123}. Живанович, как и многие другие, поспешно эвакуировал семью подальше от столицы, в провинцию, где пока было безопасно.

Сочувствовавший Сербии российский посол Николай Хартвиг скоропостижно скончался 10 июля от сердечного приступа, и небольшую дипломатическую миссию пришлось возглавить его заместителю Василию Штрандману. Он «мобилизовал» дочь Хартвига Людмилу Николаевну вместе со своей супругой шифровать растущую гору телеграмм, которые нужно было передавать Сазонову в Петербург, создав забавный образчик семейного дипломатического подряда. За этим занятием их и застал поздно вечером слуга, пришедший сообщить, что 26-летний князь-регент Александр ждет внизу, чтобы обсудить ультиматум. Штрандман сообщил заметно взвинченному князю: «Условия очень жесткие и мало оставляют надежды на мирное разрешение. Если не принять их целиком, Сербии придется браться за оружие». Князь согласился и спросил прямо: «Что будет делать Россия?» Штрандман ответил: «Не могу ничего сказать, поскольку в Санкт-Петербурге еще не видели ультиматум и у меня нет указаний». – «Да, но вы лично как полагаете?» Штрандман полагал, что Россия так или иначе вступится за Сербию. «Что нам предпринять?» – задал следующий вопрос Александр. Штрандман настоятельно рекомендовал телеграфировать царю{124}.

Князь, учившийся когда-то в России, согласился после секундной паузы: «Да, пусть король, мой отец, отправит телеграмму». – «Не отец, а вы сами должны сообщить царю о случившемся, изложить свое видение ситуации и попросить помощи. Телеграмму должны подписать вы, а не король». – «Почему?» – не понял Александр. «Потому что вас царь знает и любит, а с королем Петром едва знаком». Спор об авторстве предполагаемой телеграммы затянулся на несколько минут. Штрандман предложил послать копию телеграммы королю Италии Виктору Эммануилу III, женатому на тете Александра, и согласился немедленно телеграфировать в Санкт-Петербург, чтобы испросить 120 000 винтовок и военное снаряжение, в которых сербы отчаянно нуждались, поскольку Россия не сумела вовремя отгрузить обещанное.

Западная Европа реагировала на австрийский ультиматум вяло, хотя тот требовал немедленных действий. Французские президент и премьер-министр еще не добрались до родных берегов. Корреспондент Le Figaro Раймон Рекули писал, что первые намеки на серьезность надвигающегося кризиса получил в Париже не от министров и дипломатов, а от финансовых журналистов{125}. С 12 по 15 июля, еще до предпринятого Австрией решительного хода, на Венской и Будапештской биржах началась паника – видимо, кто-то оказался осведомленнее. «Все продают всё по любой предложенной цене», – сообщил Рекули финансовый редактор Le Figaro{126}. Фондовые биржи развеивали сложившееся в некоторых европейских кабинетах заблуждение, будто Австро-Венгрия настроена на мирный лад: биржи ожидали войны.

Миллионы людей в империи Габсбургов и в Сербии затаили дыхание. Школьный учитель из Граца писал 23 июля: «Никто больше ни о чем другом не может ни говорить, не думать»{127}. Сербия стояла в цвету – в садах во всю цвели розы, гвоздики, желтофиоли, жасмин и сирень, воздух был напоен ароматами липы и акации. Из окрестных деревень в Белград и другие города стекались крестьяне, многие целыми семьями – торговать на улицах вареными яйцами, сливовицей, сыром и хлебом. По вечерам собиралась молодежь, пели песни, а молчаливые седовласые старики смотрели и слушали. В сербской столице доктор Славка Михайлович писала, услышав в своей больнице про ультиматум: «Мы оглушены. Мы смотрим друг на друга в ужасе, но нужно возвращаться к работе. … Да, мы предполагали, что отношения между Сербией и Австрией натянутся, но никак не ожидали ультиматума. … Весь город потрясен. На улицах и в кофейнях нарастает тревога. … Меньше года назад наша маленькая Сербия пережила две кровавые войны – с Турцией и Болгарией. Некоторые из раненых до сих пор лежат в больницах, неужели нас ждет новая кровь и новые ужасы?»{128}