Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Некоторые батальоны демонстрировали небывалую отвагу, тогда как другие своей готовностью кинуться наутек зарабатывали дурную славу. 21 октября Александр Джонстон с презрением отзывался о 2-м батальоне Южно-Ланкаширского полка: «Ужасные трусы… ни в чем на них нельзя положиться, сегодня они сбежали уже 4-й раз за время войны». 29 октября он записывал под обстрелом: «С грустью узнали, что несколько человек из 1-го Уилтширского и очень много из 2-го Южно-Ланкаширского были найдены чуть погодя, запыхавшиеся и без снаряжения почти в 3 км от передовой. Да, стреляли страшно, но недолго, и я боюсь, это бегство – показатель потери самообладания у личного состава». В число полков, подмочивших свою репутацию, попали также Бедфордский, Нортумберлендский стрелковый и Чеширский.

Капитан Эрнест Гамильтон, один из первых историков британских экспедиционных войск, в предисловии к опубликованной в 1916 году книге о битве при Ипре делал оговорку: «Нужно четко понимать, что встречающееся время от времени упоминание о том, что те или иные батальоны были отброшены от траншей, ни в коей мере не означает их слабость» (читай – «трусость»). «Вполне вероятно, что каждому батальону британской армии в какой-то момент за прошедший год пришлось покинуть траншеи… под ураганным огнем. <…> Случалось и так, что оставленные траншеи отвоевывал затем батальон, по всем статьям уступающий тому, который занимал их изначально»{1004}.

Британское командование выше батальонного уровня зачастую было довольно слабым. Многие на передовой были напуганы и измучены не только боевыми действиями, но и ощущением, что их бросили один на один с врагом. Александр Джонстон кипятился: «По-моему, это просто свинство со стороны некоторых членов бригадного штаба отсиживаться в своем блиндаже, боясь нарваться на шальную пулю, и трястись от разрывающихся в 200 м снарядов! Они пачками шлют указания, что должно быть сделано, совсем не жалея бедолаг на передовой, на которых сыплются все удары и тяготы. Если бы хоть через день кто-то из командования наведывался к ребятам со словом поддержки, я уверен, это помогло бы им держаться».

Два дня спустя Джонстон добавил: «Уверен, в штабе вообще не представляют себе истинное положение и не имеют ни малейшего понятия о состоянии солдат, а командир бригады вряд ли хоть пальцем пошевелит, чтобы переубедить командование и открыть ему глаза. Не может быть, чтобы там целенаправленно стремились подвергнуть людей тому, чему подвергают сейчас». Таким образом, уже тогда давала о себе знать одна из главных проблем Первой мировой, которая проявится в полную силу, когда затянется траншейная война. Для полноценного командования высшим офицерам необходимо было вместе со своим штабом устроиться на некотором расстоянии от передовой и раскинуть вокруг сеть телефонных проводов. Однако в этом случае они психологически и физически дистанцировались от сражающихся под их командованием войск. И все же, хотя некоторые штабные офицеры в открытую радовались, что удалось избежать ужасов передовой, среди генералов трусов было мало. Им попросту не хватало чуткости, чтобы понять: солдатам, переживающим непрекращающийся кошмар вроде Ипра, требуется человеческое участие и эмоциональная поддержка, на которую высшие офицеры, закосневшие в десятилетиями складывавшихся условностях, попросту не были способны. Удивительно не то, сколько британских частей бросали позиции в те или иные моменты Первой битвы при Ипре, удивительно количество сумевших эти позиции удержать.

В последние дни октября было создано новое немецкое формирование специально для прорыва фронта к югу от Ипра. Его составили шесть дивизий под командованием генерала Макса фон Фабека. Однако когда группа армий Фабека, как ее назвали, пошла 30 октября в первую атаку, пехота ужаснулась слабости артиллерийской подготовки. Орудиям Фалькенхайна отчаянно не хватало боеприпасов. На других участках Западного фронта артиллерию держали на голодном пайке в два-три ящика в день, переправляя снаряды в ипрский сектор, однако их все равно было мало для плотного огня. Атакующие войска начали операцию уставшими после серии ночных переходов к линии фронта. Первой их целью стал Холлебеке, и один из высших офицеров строго предупредил личный состав о больших чаяниях верховного командования: «В последние дни было упущено несколько многообещающих возможностей, поскольку целые корпуса останавливал отпор гораздо более слабого противника… атаки должны доводиться до конца, невзирая на опасность, присущую каждому наступлению, тогда они будут результативными».