Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Из Парижа пришла телеграмма, сообщающая, что Германия предлагает Австро-Венгрии поддержку. Вивиани и Пуанкаре единодушно сочли эту новость блефом, который должен был усилить давление на сербов, однако французских лидеров уже начинала беспокоить скудость и запоздалость поступающих сведений. Вскоре Германия начала частично блокировать помехами французскую дипломатическую радиокорреспонденцию. Одно то, что Берлин решился на подобный шаг, выставляет его в малопривлекательном свете – и это без учета систематического обмана в переговорах с другими державами. Если Германия действительно стремилась к мирному урегулированию, вряд ли этому способствовало удержание французских властей в неведении относительно развития событий и ложь о степени собственной осведомленности.

23 июля Пуанкаре устраивал на верхней палубе France ужин, который был омрачен сильным ливнем, промочившим до нитки императрицу и ее дочерей. Президента сердило, что капитану судна недостало воображения, чтобы обставить событие с бóльшим шиком. Не хватало женской руки. Однако французская делегация отбывала из Петербурга несколько часов спустя с уверенностью, что в общем и целом визит прошел успешно, и подтвердила преданность Франции Российской империи. Беспокойство Вивиани, которое тот не мог скрыть, возможно, объяснялось опасениями насчет того, как далеко зашел президент в обещаниях поддержки, хотя прямых свидетельств этому опять же нет. Пуанкаре предполагал впоследствии, что Германией в стремлении ограничить его осведомленность в эти роковые дни двигал страх, как бы Россия и Франция совместными усилиями не выработали подходящую мирную инициативу. Верится с трудом. Однако доподлинно известно, что Австрия откладывала предъявление Сербии ультиматума до тех пор, пока французская делегация не вышла в море, удаляясь от российских берегов. Только на следующий день Пуанкаре и Вивиани начали получать по частям текст австрийского ультиматума.

По стечению обстоятельств с 14 по 25 июля французская дипломатическая миссия в Белграде молчала, не прислав Пуанкаре и Вивиани ни одной депеши, поскольку посланник был болен{122}.

Тем временем Палеолог в Санкт-Петербурге постоянно давил на Сазонова, требуя «твердости». Послы в те времена были важными персонами, посредниками, а иногда и главными действующими лицами. Палеолог обладал взрывным характером и войны не боялся, поскольку считал, что военное преимущество сейчас на стороне России и Франции. И все же непонятно, почему некоторые пытаются усмотреть в петербургской «встрече в верхах» конспирацию и злой умысел, если никаких доказательств на этот счет не имеется.

Россия действительно жестко соперничала с Германией за контроль над Дарданеллами и выход к Черному морю, однако этот фактор влиял на развитие событий в 1914 году незначительно, он лишь усиливал враждебность и подозрения между двумя странами. У царской империи были гораздо более сильные, чем у любой другой европейской страны, мотивы отсрочить выяснение отношений. На июльской встрече в Санкт-Петербурге две участницы Антанты не строили планов наступления, а разрабатывали возможный отклик на военную инициативу Австрии, наверняка обеспеченную поддержкой Германии. То, что Россия смирится с подавлением Сербии, было так же маловероятно, как и то, что Париж оставит Петербург без помощи. Это понимали и Австрия, и Германия, однако понимание их не останавливало, поскольку они считали, что смогут выиграть войну.

Окончательное решение Австрии вторгнуться в Сербию – независимо от реакции Белграда на требования Вены – было принято на тайном совещании в доме Берхтольда 19 июля. Граф Тиса, единственный, кто прежде выступал против, теперь принял сторону министра иностранных дел; венгерское общественное мнение приобрело тот же возбужденный антисербский характер, что и австрийское. Барон Мусулин, составлявший ультиматум, говорил впоследствии с гордостью, что «огранял и шлифовал его, словно драгоценный камень», чтобы «поразить мир обвинительной речью». Накануне предъявления черновик отправили в Берлин – немецкое правительство, не сделавшее никаких попыток смягчить или отредактировать текст, позже лживо утверждало, будто не видело ультиматума до самого его обнародования.

Ультиматум, предъявленный Белграду в 6 часов вечера 23 июля, вменял Сербии в вину террористические действия и убийство на австро-венгерской земле. Содержащиеся в тексте обвинения, касающиеся участия «Черной руки» в сараевских событиях, были, по большому счету, правомерны. Однако пункты пятый и шестой, требующие предоставить Австрии возможность расследовать дело и судить виновных на сербской территории, означали нарушение суверенитета, которого не потерпело бы ни одно государство, – этого от Сербии и не ожидалось. Пущенная Берхтольдом стрела летела в цель.

2. Россия откликается