Первая Московско-литовская пограничная война: 1486-1494

2.1.2. До середины осени 1487 г. Появление в хлепеньской волости Ждат дворского тиуна князя Андрея Васильевича (тиун управлял былой волостью князей Крошинских — Тишиновичами), опустошение волости, сожжение сел, захват коней, коров и прочего скота, имущества^{261}. Возможно, отправление в волость Ждат именно тиуна свидетельсвуют о подготовке ее территории для организации слобод и присоединения к владениям князя Андрея Васильевича. Необходимо заметить, что нельзя отождествлять центр этой волости с позднейшим городом Гжатском^{262} (современный Гагарин). Хлепеньская волость Ждат (Джат) находилась с правой стороны р. Гжать напротив г. Хлепень^{263}.

2.1. До середины осени 1487 г. Опустошение служилыми людьми князя Андрея Васильевича волостей вяземского князя Михаила Дмитриевича (Могилен, Негодин, Миценки)^{264}.

2.2. До середины осени 1487 г. Захват волости Ореховна и организация в ней слободы представителями князя Андрея Васильевича^{265}.

Вероятно, территория волости после предыдущих испытаний запустела, поэтому была готова для заселения московскими выходцами. В ответе на посольство князя Т.В. Мосальского в самом начале 1488 г. московская сторона утверждала, что князь Андрей у князя Михаила Вяземского «земель к Можайску не имывал», а держит земли, которые «издавна к Можайску потягли к нашему великому князству Московскому»^{266}. Очевидно, тогда же были заняты волости Могилен и Миценки (Мицонки), в которых, в соответствии с посольской жалобой 1490 г., были посажены наместники князя Андрея Васильевича^{267}.

2.3.2. До середины осени 1487 г. Грабеж слуг вяземского князя Михаила Дмитриевича, которые везли дань из Волости Негодин (12 рижских рублей, 8 коней с возами, имущество на 10 рижских рублей). Осуществили его люди князя Андрея Васильевича^{268}.

2.3.2. До середины осени 1487 г. Уничтожение пословой дороги, создание новой на волость Дуброву (Дубровскую) и двор Дубровский людьми князя Андрея Васильевича^{269}.

2.3.1. До середины осени 1487 г. Увеличение торговых пошлин (мыта) князем Михаилом Вяземским^{270}.

События в основном иллюстрируют жалобу старшего вяземского князя Михаила Дмитриевича на действия со стороны Можайска. Были опустошены волости не только около границы (Могилен, Негодин, Миценки, Ореховна), но и расположенные далее к Вязьме (Дуброва). Начался процесс заселения обезлюдевших волостей, заведения в них слобод (Ореховна). Пограничные волости князей Крошинских, вероятно, были захвачены вместе с жителями и избежали опустошения. Уже в 1487 г. последние стали плацдармом для наступления на хлепеньские волости, в большинстве находившихся во владении князя Михаила Вяземского. Началась подготовка к колонизации хлепеньской волости Джат. Кроме того, слуги князя Андрея Васильевича полностью контролировали пути сообщения Вяземского княжества и препятствовали торговле.

Власти ВКЛ также подняли торговые пошлины («а мыты и пошлины новые уставили»). Были часты различные злоупотребления в отношении московских купцов, которые шли через литовскую территорию^{271}. По посольским книгам создается впечатление, что московским купцам была объявлена настоящая торговая война.

1.2.1. и 1.3. До середины осени 1487 г. Приход людей московского великого князя на вотчины князей Глинских («засели» две волости — Щательшу и Судилов^{272}), грабеж церкви (на 10 коп грошей), сожжение дворов, увод в плен (4 женщины), кража коней (100), коров (150), овец (200) и прочего имущества более чем на 100 коп грошей.

Вотчина князей Глинских располагалась на запад от уже известных владений князя Михаила Вяземского (Миценки, Моглилен, Ореховна). Таким образом, представители Ивана III (действовали, возможно, из Вереи, Кременца или Медыни) поддержали мероприятия удельного князя Андрея и двинулись далее в глубину Вяземского княжества. Характерно, что Щательша (Шатешь) и Судилов (Сулидов), так же как и Могилен (Могилна), Миценки (Миченки), вскоре появились в составе можайских волостей[26].

3. ВКЛ. До конца 1487 г. По утверждению московского удельного князя Андрея Васильевича, его людям и «иным нашим украинным людем» со стороны украинных князей и прочих людей причинялись разбои, наезды и грабежи, много людей побито и уведено в плен, захвачено имущество, уничтожено, ограблено и уведено в плен множество сторожей. Известны такие жалобы не только от князя Андрея, но и от других московских «украинников»^{273}.

Это пример неопределенности заявлений о враждебных действиях литовской стороны, из которых нельзя узнать о времени, месте и конкретных потерях в московском пограничье. Тем не менее совсем отрицать литовские нападения нет причины.