Первая мрачная ночь

В одной из комнат я обнаружила отличную от остальных дверь, закрытую на замок. Ключи нашлись в рядом стоящей тумбе. Открыв эту металлическую дверь и включив свет, я смогла пронаблюдать лестницу, ведущую вниз. «Подвал, – констатировала я, – вот где может иметься в наличии картошка». И начала спускаться, в своих мыслях все более убеждаясь, что, была бы я опером, первым делом подумала бы на жену.

Боже мой! Почему я не заострила на этом внимание? Кто позвонил нам перед похищением? Правильно, Наташа. Одна она знала, в какой момент мы окажемся на улице, Федоткин и предположить такого не мог, ведь мы с Катькой точно обезьяны с гранатой – никогда не знаешь, что выкинем в следующую минуту! Она выманила нас из дома и послала друзей следить, а в подходящее время в подходящем месте – в темном переулке – похитить. Но зачем? Ясно зачем.

Наверно, чтоб испугались и бросили свое расследование. И Колесникову убила не Ангелина, а Наталья. Ведь та представляла из себя единственную улику своим собственным существованием. Нет любовницы – нет мотива.

Уткнувшись носом в красивую чистую дверь, я открыла ее, выдвинув шпингалет, и зашла внутрь помещения, но, наступив на что-то жесткое, потеряла равновесие и принялась балансировать в воздухе, стоя на одной ноге и размахивая оставшимися тремя конечностями.

Есть здесь хоть какой-нибудь выключатель?!

Наконец я нашла точку опоры для второй ноги и выпрямилась. Путем ходьбы с вытянутыми руками обнаружила-таки стену, и рука не замедлила приступить к ее ощупыванию.

Стоп! Не для того Наталья убила Колесникову, чтобы доказать, что у нее не было мотива. Шарф! Ведь он оказался как-то у Елены! Значит, Крюкова обронила его, когда убивала мужа. А шантажистка подобрала и его, и Колькино портмоне. И деньги вытягивала из обоих. Наконец убийце надоело платить, и она решила разделаться с неудобной свидетельницей. Темный цвет волос легко достигается при помощи парика, соответственно, именно ее видел наш дорогой любитель детей света.

Ага, вот он выключатель.

Я добилась-таки поставленной цели, я вычислила преступника, но что мне дальше с этим делать? Надо ли звонить Акунинскому и сообщать, кому принадлежит этот шарф, или ждать, когда это установят при помощи экспертизы?

Вспыхнул свет, я огляделась по сторонам и… целый мир для меня рухнул в одно лишь мгновение.

Без сомнений, это был подвал. Вдоль стены теснились мешки теперь уже знаю с чем – с картофелем, который стал мне совсем не нужен. В углу красовался доисторический проигрыватель и моток веревки под ним, в другом углу расположился ненавистный диван, под коим я не так давно усердно искала инструменты, рядом обиталось несколько деревянных стульев, впрочем, это место я уже описывала довольно подробно.

Осталось лишь разобраться, почему похищенных по приказу Натальи (а точно ли Натальи?) меня и Катю привезли в загородный дом Хрякина. Ответ нашелся сам, разбив мое сердце вдребезги.

– Боже мой, боже мой… – только и могла повторять я, беспомощно пялясь на новую дверь, которую успели водрузить всего за неделю на место прежней, приказавшей долго жить по нашей с Катей вине.

Внезапно эта самая дверь распахнулась, и передо мной во всей красе предстал «любимый» с самым что ни на есть кислым выражением на лице, мол, надоела ты мне, Юлька, хлеще горькой редьки.

Медленно отступая к старому дивану, я из последних сил подняла руку – такой тяжелой на тот момент она казалась – и выставила вперед указательный палец:

– Ты… ты…

– Я, – пожал плечами Николай и откуда-то из-под полы пиджака извлек пистолет.

Затрудняюсь ответить, что было для меня ужаснее: осознание того, что я сейчас умру, или же то, что человек, которого я полюбила всем сердцем, ради которого совершила множество рискованных и глупых поступков, самым наиглупейшим и ужасным из коих оказалось предательство собственных родителей, тот, жизни без которого я себе уже не представляла и решительно строила планы на будущее, оказался ублюдком, отпетым мерзавцем, надо признать – чудесным актером, но главное – убийцей. Чтобы не грохнуться в обморок и не облегчить этим поступком киллеру задачу, я с силой сжала виски и, стараясь верить в то, что произношу, дабы придать словам побольше убедительности, заявила:

– Тебя найдут. Мать знает, где я, и…

– Да что ты! – поддельно удивился он. Профи своего дела. – Может, она знает мою фамилию? Место работы? Мой домашний адрес? Место, где мы сейчас находимся? Держу пари, ты и сама не знаешь! – Обидно признавать, но он прав. Я действительно не знаю, где мы, даже приблизительно. Интересно, мы в Москве или в Питере? – К тому же мне отчего-то кажется, что родители будут искать тебя у подруги.

Сволочь! Это ведь он заставил меня так сказать! Хорошо, что хоть мама с Танькой знают правду. Но поможет ли мне это?

– Ты не можешь меня убить! – продолжая пятиться, в отчаянии воскликнула я.