Первая научная история войны 1812 года

Итак, мы видим абсолютно комическую картину: полная несостоятельность попыток оживить мертвое, невозможность отстаивать «исконность» без использования иностранных слов: даже слов русских не было для пропаганды псевдопатриотизма (кстати, «пропаганда» и «патриотизм» – также слова, происходящие из стран «армии вторжения»). Кроме того, из данного материала мы понимаем, что язык Писания был непонятен – а как же они познавали православие?! Я напомню – первый полный Синодальный перевод Священного писания на русский язык был осуществлен только в 1876 году! Что получилось по итогам прочтения Писания – вы все знаете…

Переводчик истории войны 1812 года, написанной русским офицером Н.А. Окуневым на французском языке, сделал подобное объяснение в предисловии к изданию 1841 г.:

«Французский язык давно по его возделанности, приятству и ловкости сделался всемирным языком лучшего европейского общества в разговорах и в письме. Он давно уже в переговорах и переписке дипломатической. Но с появлением на нем во всех частях учености, особенно же в науках математических и естественных классиков признанных европейскими, язык Франции, как единственный способ изучить сии науки в подлиннике, вышел столь исключительно классическим, что два его древние предшественника в царстве учености – суть то же в сравнении с ним, что древняя медаль в отношении к ходячей монете.

Мы должны были коснуться хотя поверхностно сих, впрочем, чуждых предмету предлагаемой книги сторон французской словесности единственно для связного приступа к ней в отношении к наукам военным и, особенно, к стратегии, в коих без знания французского языка не более обойтись можно, как при основательно изучении римского права без латинского. Кто не знает, что на одном французском языке можно найти подлинные акты правительственные, деловые и ученые в полной и систематической их совокупности для изучения всего хода нового военного искусства – с начала революции через все поприще славы французского воинства и небесславных его злополучий? Кому неизвестно, что на одном французском языке можно основательно изучить ту отвлеченную часть сего единственного в летописях мира периода, из коей гении отличнейшие составили тот систематический свод опытов, который называется высшею военною наукою? Кому неизвестно, что у французов сия теория раскрыта и дополнена в ее приложении к славным опытам (почти 40 лет) отличнейшими полководцами в бесчисленных рассуждениях, записках и, наконец, в бескорыстном суждении и некоторых важных признаниях того, который затмил всех бывших до него полководцев (имеется в виду Наполеон Бонапарт – прим. мое, Е.П.) и в заточении своем среди океана не имел уже надобности скрывать истину, поколику сам понимал ее. Сии сокровища воинской учености, литературы и опыта – все на французском языке: и по необъятности их множеству не могут быть переведены одним лицом, ибо для совершения труда сего не стало бы целой жизни. Сверх того все науки и сведения вспомогательныя, особенно же в опытном их приложении на прим.: география с нужной частью походной геогнозии, гидравлики и ботаники; топография в ея соединении с необходимостью и, так сказать, походною же частью наблюдательной астрономии ни на каком другом языке не могут быть найдены в лучших источниках, в опытах искушенных на большем размере, в методиках легчайших и удобнейших ко всеобщему употреблению.

<…> У французов всякое новое ученое открытие или усовершенствование изготовляется немедленно в разнообразных видах к употреблению общественному, с приспособлением его к различной мере сведений и потребностей каждого, тотчас делается собственностью всех классов граждан и правительства – усовершая разныя части государственного управления, финансы; войско, торговля, фабрики и промышленность тотчас могут пользоваться открытием не мечтательным, но опытным и готовым для их потребности».⁹⁹

И так далее – еще три страницы!