Первая научная история войны 1812 года

Меня всегда поражала полная нестыковка всего со всем в смысле того, как авторы повествовали об истории войны 1812 года и прочей истории России, русского государства и общества, до и после этой войны. Кричащий диссонанс и парадокс: серьезные источники и исследователи описывают дикости крепостного рабства, безнравственные утехи при дворе, повальное казнокрадство, пьянство, общую цивилизационную отсталость России — и так весь XVIII век (до этого — еще страшнее), а затем уже и аракчеевщина, и казнь декабристов, и Николай Палкин! С каждым годом все хуже: арест и каторга Ф. М. Достоевского, террористы от безысходности, годы суровой реакции, Кровавое воскресенье, столыпинские виселицы, дикая физиономия Г. Распутина, кошмарные годы после Октябрьского переворота и братоубийственная гражданская война, расстрел царской семьи, расстрел поэтов, сталинские репрессии (преступление века!), тысячи доносов, союз с А. Гитлером и совместный парад с его армией, повесившаяся Марина Цветаева, коллаборационисты, нищета, унижение А. Вознесенского, пошлость «совка», воровство изобретений Запада, лишение гражданства великих отечественных артистов, бандитские 90-е, наступление реакции и расцвет мракобесия — и как в этот парад ада (украшенный виньетками завезенного из Европы искусства) затесался чистый и светлый 1812 год, где все было чинно, благородно и свято?! Как это возможно физически, теоретически, научно и практически?! Прекрасные и талантливые люди, безусловно, были, но в подобном контексте — тем хуже для них…

Общество интересующей нас эпохи и сразу после нее хорошо и подробно описано А. С. Грибоедовым, Н. В. Гоголем, М. Е. Салтыковым-Щедриным и А. Н. Островским. Еще с детских лет нам известны прекрасные одухотворенные образы Собакевича, Ноздрева, Коробочки, Плюшкина, Манилова, Держиморды, Ляпкина-Тяпкина, Молчалина, Скалозуба, Фамусова, Кабанихи, Мамаева, Турусиной, Крутицкого, Раскольникова с топором, знаем про город Глупов, читали про жизнь крестьян у Н. А. Некрасова, понимаем строки М. Ю. Лермонтова о «немытой России». Но, возможно, все было совсем не так — и просто эти гении чего-то не поняли или работали на какого-то заокеанского заказчика?! Поэтому я предлагаю обратиться к документам, к первоисточникам и последовательно изучить все заново: никаких штампов и эмоций — лишь факты, логика, Наука!

II

Знаменательную мысль высказал А. И. Герцен (1812–1870):

«Подлинную историю России открывает собой лишь 1812 год; все, что было до того, — только предисловие».¹

Действительно, эпоха 1812 года раскрыла и вскрыла многие явления и проблемы, которые стали жить новой жизнью. Но нам сейчас важно понять, кто и за что воевал, как, собственно, случилось так, что Россия оказалась в конфликте с далекой Францией? Что скрывается за эффектным фасадом под названием «Российская империя»? С ответа на подобные вопросы, к сожалению, не начинал изучение истории 1812 года ни один мой предшественник.

Российское государство, сама данная историческая структура, была к началу девятнадцатого века совсем недавним, молодым и аморфным образованием. В современном его понимании оно начало оформляться лишь с эпохи правления Петра I. Много говорят о традициях, но главное свойство любой традиции — ее временность и ограниченность по ареалу следования ее недолговечным канонам. Яркая эпоха язычества когда-то сменилась наступлением коленопреклоненного православия (а постепенно рука об руку с ним и крепостного рабства), которое вдалбливали в население огнем и мечом. Долгие века справляли масленицу, а теперь в моде — Хеллоуин. Веками женщины в русских селениях практиковали питье из собственных, простите, менструаций, веря, что это вернет им девственность: об этом свидетельствуют материалы многочисленных этнографических экспедиций князя В. Н. Тенищева (1844–1903) еще XIX века. А затем пришла эра широкого распространения науки и медицины (правда, ненадолго и не для всех…). Еще совсем недавно мы наблюдали попытки строить «коммунизм» и деятельность «институтов атеизма», но потом через СМИ была спущена пропаганда религиозности. Обыватель этого заметить и проанализировать неспособен, но нам необходимо видеть широкую панораму Истории и ее истинные механизмы: иначе мы никогда не сможем понять ни одного конкретного события или явления.