Первая ночь – дракону!

Но пока дышит и молчит, не пытается убить, надо хоть какую-то легенду донести. Объяснить свою ситуацию, только без подробностей и правдивых упоминаний. Может для местных другой мир и есть изнанка. И «тварями» они попаданцев называют: не за внешность, а по злобству. Так что в лишнем не хочу признаваться.

? Я никого не привязывала специально, – сообщаю тихо и спокойно. Монотонно даже. В конфликтах, если занимаешься уверенную спокойную позицию, отвечаешь вежливо и миролюбиво, гораздо проще договориться, – Просто я хоть к людям, хоть к драконам по-человечески отношусь. Не ору, кинжалом не тыкаю, по морде чешуйчатой не бью – вот ко мне все и привязываются. А не знаю ничего, потому что маменька и папенька меня в башне держали, толком ничего не видела. Нигде не бывала. Потом дыма наглоталась, дракон по голове ударил – память совсем отшибло. Так, смутно о детстве, немного о свадьбе, вон люди Ша запомнились… Не тварь я. А молодая и очень напуганная девушка. Вполне живая. Ну вы поняли…

Это я на поцелуй намекаю.

Намёк принят, судя по тому, что статуя оживает и отодвигается:

– Хватит… Хватит, изнаночница… – говорит хрипло и отступает. Взгляд отводит.

– Да не с изнанки я, – бурчу.

– Ну да, там таких тварей вроде не водилось… – это он мне комплимент сейчас сделал или оскорбил? – Ладно. Живи пока. Позже разберусь, что с тобой делать, сейчас и так много всего.

Чего «всего» я не понимаю. И выспросить не успеваю – мужик, видимо, совсем занятой. Напоминает мне про то, чтобы жилье другое поискала, про готовку и уборку, и растворяется на бескрайних просторах замка.

– Где кухня-то? И я есть хочу! – выскакиваю за ним следом в коридор, – Где метлы там всякие и тряпки найти?

И правда растворился. Тут за угол зайдешь и пропадешь…

– Так, – вздыхаю – Так-так…

Придется самой все обследовать. Зря я что ли риэлтором работала? У любого строения есть логика и не мне ли эту логику знать? Разберусь и с комнатой и со всем этим строением.

Но сначала…

– Платьюшко, – восхищенно выдыхаю, подняв запыленную крышку одного из сундуков. – Ну или рубашка с фартуком… Ой ладно, без разницы.

Не так уж и волнует, что я напяливаю не привычную одежду, а очередную ночную сорочку. И поверх – кожаную штуковину, похожую на фартук мясника, в который можно дважды обернуться.

Мясник в нем уже работал, судя по пятнам.

Но все лучше, чем дикарские нашлепки.

Не так уж и ужасно, что кожаные полусапожки из того же сундука, набитого затхлым шмотьем, велики мне размеров на пять. Мягкая ткань в виде портянок отлично справляется с этой разницей.

Вода в тазу сомнительной чистоты?

Тоже переживу.

Дырка в полу за загородкой после того, как я снимаю крышку, не оставляет сомнений, для чего она предназначена?

Можно нос зажать.

В общем, из спальни я выхожу очень даже довольная. В обновках.

А когда нахожу через дверь похожие покои, необжитые – становлюсь еще более довольная. Пусть даже слуги не живут в подобных местах – не важно. Мне не указывали, какую именно спальню себе брать, значит воспользуюсь той, что мне понравится.

На этом этаже оказывается семь комнат. Три заперты, три – спальни. Былая роскошь чувствуется в каждой. И седьмая, которую я определяю как музыкальный салон. Посередине инструмент, похожий на синтезатор, только не от электричества, и засунутый в резную деревянную коробку. Продавленные диванчики. Книжный шкаф – на книги я смотрю мельком, но решаю, что с пищей духовной стоит обождать, пока не поем нормальную. Да и неизвестно, могу ли я читать и не рассыпятся ли страницы.

Все двери выходят в довольно широкий коридор, по обеим сторонам которого лестницы. Одна наверх – и, по ощущениям, ночью я по ней сюда и пришла. То есть там галереи, заброшенные залы и дракон.

А одна – вниз. И всякие кухни и хозяйственные постройки по логике вещей должны быть где-то там. Как и выход на улицу.

Мой выбор очевиден.

Я решительно начинаю спускаться… но этажом ниже меня ждет сюрприз…

– А-аа! – верещу, убегая от внезапно появившейся светящийся дряни.

«Пиу-пиу-пиу», – издевается полупрозрачный сгусток и пытается меня догнать и сожрать.

– Спасите! – ору неизвестно кому, буквально слетая по лестнице вниз… и ниже… и ниже… Да хоть под землю в местный Ад, только бы не попасться этой штуковине в рот! Если у нее вообще есть рот.

«Ш-ш-ш», – шипит еще один сгусток, большего размера и более прозрачный, возникший из ниоткуда – буквально из стены! – и бросившийся вслед за мелким.

– Не трогайте меня! – визжу на самой высокой ноте, вбегая в что-то, что я мельком определяю как холл. Запущенный, как и все здесь. А потом, толкнув массивную дверь – на улицу, на крыльцо.

Дневной свет бьет по глазам, а я сама ударяюсь обо что-то большое и твердое…

Мужик! Родненький!

– Т-там… т-там…– заикаюсь и тычу пальцем в сторону двери, откуда выбежала. Другой рукой вцепляюсь в мужика, только бы он не ушел и не оставил меня один на один с этими смертельно опасными штуковинами. Которые исчезают, между прочим…

– Что. Там? – уточняет он и пытается оторвать от себя.

Фигушки.

Не оторвешь.