Первая ночь поста

Для меня есть лишь один Ник. Тот, кого Ирландия лепила дождем и непогодой, севом и жатвой, отрубями и суслом, брожением, разливом, шипением пены, пивными цвета спелой пшеницы, танцующими на ветру, что шепчет ночами в овсах, в ячменях, колышет болотные травы за ветровым стеклом. Это Ник – его зубы, глаза, сердце, спокойные руки. Спросите, что делает ирландцев такими, как они есть, – я покажу на дорогу и объясню, где свернуть к Хиберу Финну.

Первая ночь поста, и не успели мы охнуть, как оказались в Дублине. Я вылез, машина замерла у тротуара. Я наклонился к дверце. Умоляюще, жарко, со всей возможной сердечностью я вгляделся в чужое, горящее, грубое лицо Ника.

– Ник! – сказал я.

– Сэр! – рявкнул он.

– Сделайте мне одолжение.

– Да хоть что! – проорал он.

– Возьмите деньги, здесь больше обычного, – сказал я, – и при первой возможности купите самую большую бутылку ирландского виски, какую сумеете отыскать. Завтра, прежде чем забирать меня вечером, выпейте – всю, до последней капли. Обещаете, Ник? Святой истинный крест, а, Ник?

Он задумался, и самая мысль притушила прожекторный жар лица.

– Да как-то, право, неловко, – сказал он.

Я насильно вложил деньги ему в руку. Наконец он сунул их в карман и молча уставился вперед.

– Доброй ночи, Ник, – сказал я. – Завтра увидимся.

– Если Бог даст, – отвечал Ник.

И покатил прочь.