Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса

— Ну вот, племянница, пришел с тобой попрощаться и пожелать вам счастливого Рождества и доброго здоровья тебе и маленькому принцу.

— Но ты, конечно же, будешь справлять Рождество с нами? — спросила я.

Он покачал головой.

— Нет, я уезжаю. Отправляюсь в длительное путешествие — в крестовый поход. Я давным-давно дал себе этот обет.

— Ты не останешься на праздник? Но куда же ты так спешишь, мой милый дядюшка?

— Сперва в Лиссабон. Сегодня вечером мой корабль отплывает туда из Гринвича. А потом в Гранаду. Там я буду служить под началом христианнейших королей, помогая им очистить Гранаду от мавров.

— В Лиссабон! А потом еще и в Гранаду! — воскликнула я и тут же посмотрела на свою свекровь.

— Она знает, — заверил меня Эдвард. — И король знает. Если честно, я по его просьбе туда и отправляюсь. А леди Маргарет просто в восторг пришла, узнав, что кто-то из англичан будет участвовать в крестовом походе против еретиков. Король, кстати, дал мне еще несколько поручений, которые я должен выполнить по пути.

— Каких поручений? — Я невольно понизила голос до шепота. Мой дядя Эдвард был одним из немногих членов нашего семейства, кому доверяли и Генрих, и его мать. Он долгое время пробыл вместе с Генрихом в ссылке и был ему преданным другом в те времена, когда таких друзей у него было раз, два и обчелся. В свое время ему удалось уйти от мести короля Ричарда, да еще и увести с собой два его корабля, а потом он одним из первых присоединился к Генриху в Бретани и неизменно оказывал ему поддержку, все это время оставаясь при его «бродячем» дворе. Все это помогло ему убедить Генриха в том, что мы, бывшая королевская семья, вынужденная скрываться в убежище, против него не пойдем и станем его поддерживать. Когда же трон захватил Ричард, провозгласивший себя королем, все тот же дядя Эдвард сумел, благодаря своему постоянному присутствию рядом с Генрихом, внушить ему доверие к нам. Но при этом Эдвард всегда был душой и телом предан своей сестре, бывшей королеве.

Он, правда, был не единственным среди тех йоркистов, которые сумели проложить себе дорогу ко двору Генриха, в основном состоявшему из изгнанников, всегда готовых на предательство. Мой сводный брат Томас Грей также долгое время служил Тюдору, одновременно заботясь о сохранности наших прав и постоянно напоминая ему об обещанном браке со мной. Я могу лишь вообразить себе, какой ужас испытал Генрих, когда однажды утром его немногочисленные слуги сообщили, что конь Томаса Грея исчез из конюшни, а его постель так и осталась нетронутой. Видимо, в эту минуту Генрих и осознал, что мы, Йорки, все же перешли на сторону короля Ричарда. Генрих и Джаспер успели послать за Томасом Греем погоню и взяли его в плен, а затем довольно долго держали во французской тюрьме, добиваясь от моей матери перехода на сторону Тюдоров и опасаясь, что ничто не сможет заставить ее это сделать. Томас до сих пор находился во Франции, правда, уже в качестве почетного гостя; впрочем, он получил разрешение вернуться в Англию, однако ни коня, ни корабля, чтобы он мог это сделать, ему так и не предоставили.

Мой дядя Эдвард вел, безусловно, куда более длительную и сложную игру. Он неизменно оставался при Генрихе; он вместе с ним участвовал в битве при Босуорте; он выполнял самые разнообразные его поручения. А Генрих, надо сказать, никогда не забывал старых друзей, как, впрочем, не забывал и тех, кто ему изменил. Например, он никогда больше не смог бы полностью доверять моему сводному брату Томасу. Но моего дядю Эдварда он действительно любил и считал своим верным другом.

— Король посылает меня с дипломатической миссией, — сказал мне Эдвард.

— К королю Португалии? Но ведь Лиссабон отнюдь не на пути к Гранаде.

Эдвард только руками развел и хитро улыбнулся, словно предлагая мне разделить с ним некую шутку или секрет.

— Ну, не прямо к королю Португалии… Генрих хочет, чтобы я посмотрел на то, что сейчас поднимает голову при португальском дворе.

— И что же это такое?

Дядя Эдвард опустился передо мной на одно колено, почтительно поцеловал мне руку и с тайной радостью промолвил:

— О, нечто поистине драгоценное! Но пока пусть это останется тайной. — И он снова поспешно устремился на поиски моей матери. Отыскав ее глазами, я заметила, как она улыбается брату, пробиравшемуся к ней сквозь веселую толпу танцующих придворных. Быстро переговорив с нею, Эдвард подошел к Генриху, поклонился, и тот коротко кивнул, словно в чем-то с ним соглашаясь. Затем Эдвард снова незаметно, точно шпион, выскользнул из зала через боковую дверь и исчез.

* * *