Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса

— Да, они встретились у твоей тетки. Вся Европа знает, что она готова поддержать любого моего врага и решительно настроена вновь возвести Йорков на английский трон. Надо сказать, у нее немало возможностей для этого: она имеет право распоряжаться наследством своей падчерицы и дружит по крайней мере с половиной коронованных особ Европы. Она — самая могущественная женщина христианского мира, а для меня — страшный враг. Но у нее нет никаких причин преследовать меня…

— Значит, Джон действительно направился к ней?

— Я это сразу понял. У меня ведь шпионы в каждом английском порту. Без моего ведома никто не может ни въехать на территорию Англии, ни выехать отсюда; о любом подобном перемещении я узнаю самое большее в течение двух дней. Я знал, что герцог Саффолк лжет, утверждая, что его сын, скорее всего, бежал во Францию. Я знал, что твоя мать лжет, когда говорит, что ей ничего о нем не известно. Я знал, что ты лжешь, хотя клянешься мне, что ничего не знаешь.

— Но я действительно ничего не знала!

Но он меня не слышал.

— Однако все вышло гораздо хуже. Герцогиня предоставила в их распоряжение огромную армию, а кто-то создал для них претендента на трон.

— Как это — «создал претендента»?

— Как создают кукол. Марионеток. Они создали претендента из какого-то мальчишки. — Он наконец посмотрел на меня и увидел мое искаженное ужасом лицо. — В общем, она завела себе такого мальчика.

— Что значит — такого?

— Такого, который обладает подходящей внешностью, возрастом и способен сыграть роль.

— Какую роль?

— Наследника Йорков.

Я почувствовала, что у меня подгибаются колени, и оперлась о каменный подоконник. Холодный камень мигом охладил вспотевшие ладони.

— Кто это? Что это за мальчик?

Генрих подошел ко мне сзади, словно намереваясь заключить меня в жаркие объятия, но, по-моему, крепко прижимая меня к себе и уткнувшись носом мне в волосы, он просто рассчитывал уловить исходивший от меня запах предательства.

— Этот мальчик называет себя Ричардом Йорком, — прошептал он. — Этот мальчик утверждает, что он твой пропавший брат.

Я бы, наверное, упала, но он подхватил меня на руки, точно любовник, и довольно грубо швырнул на кровать.

— Но это же невозможно! — заикаясь, пролепетала я, пытаясь сесть. — Невозможно!

— Только не говори мне, что ты ничего не знала, маленькая предательница! — взорвался Генрих, охваченный очередным приступом ярости. — И не делай, пожалуйста, невинное лицо, не смотри на меня ангельскими глазами, не утверждай, что тебе об этом не известно! Ах, какой ясный взгляд! Какой хорошенький лживый ротик! Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что ты, безусловно, женщина достойная, ибо женщина, прекрасная, как ангел, не может быть предательницей и шпионкой. Неужели ты действительно рассчитывала, что я поверю, будто твоя мать ничего тебе не рассказала? Что ты ничего не знаешь?

— Не знаю чего? Да я ничего не знаю! — возмутилась я. — Клянусь: я действительно ничего не знаю!

— Так или иначе, а он уже запел по-другому. — Генрих резко отвернулся и буквально упал в кресло, стоявшее у камина; он даже глаза рукой прикрыл; казалось, он был совершенно обессилен собственной вспышкой гнева. — Твоим братом Ричардом он пробыл всего несколько дней. Теперь он называет себя Эдвардом. Такое ощущение, что со мной играет какой-то фокусник, то и дело ловко меняющий обличья. Кто он, между прочим, ты знаешь?

А в моей душе вдруг проснулась дикая надежда.

— Ты сказал — Эдвард? Неужели это мой брат, принц Уэльский?

— Нет. Эдвард Уорик, твой кузен. Какая жалость, что у тебя такая большая семья!

У меня закружилась голова; на мгновение я даже глаза закрыла, стараясь глубже дышать. Когда мне удалось справиться с дурнотой, я снова открыла глаза и увидела, что Генрих внимательно за мной наблюдает, словно пытаясь по моему лицу прочесть все тайны, которые мне известны.

— Так ты, значит, думаешь, что твой брат Эдуард жив? — В его голосе звучали и обвинение, и подозрительность. — Значит, все это время ты надеялась, что он вернется? Значит, когда я рассказывал тебе о некоем претенденте, ты думала, что это, возможно, он?

Закусив губу, я помотала головой.

— Господи, как же это возможно?

— А ведь я тебя спрашивал! — Он был так ужасен, что я даже дыхание затаила.

— Разумеется, мне это и в голову прийти не могло, — с трудом вымолвила я. — Как можно представить себе, что этот мальчик — мой кузен Эдвард Уорик? Всем известно, что Эдвард Уорик находится в Тауэре. К тому же мы только что всем его показали. Ты же сам хотел, чтобы его увидел весь Лондон.

Генрих мрачно усмехнулся.