Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса

Все это напоминало мне те времена, когда королем Англии был мой отец; примерно так он когда-то возглавлял кавалькаду своих придворных, отправляясь в поездку по наиболее крупным городам и приоратам страны, посещая также многие богатые аристократические дома. Но лишь на время нашей поездки в Лондон, в течение небольшого отрезка времени, мы действительно стали отчасти похожи на наследников моих родителей: мы были молоды, и Господь благословил нас доброй удачей и здоровьем. Во всяком случае, в глазах тех, мимо кого мы проезжали, мы выглядели прекрасными ангелами, одетыми в золоченую парчу. Над нашими головами вились на ветру королевские флаги, в нашей свите был весь цвет Англии; военачальниками у Генриха были знатнейшие люди королевства, а их жены и дочери стали моими фрейлинами. За нами следовала огромная армия, собранная Генрихом, чтобы наверняка одержать победу над ненавистным врагом. Лето сияло радостной улыбкой, долгие солнечные деньки звали пораньше отправиться в путь, а в полдень отдохнуть, пережидая жару, где-нибудь на берегу реки или в тени лесной чащи. Со стороны мы действительно выглядели так, как и должны выглядеть настоящие король с королевой, являющиеся средоточием красоты и власти в прекрасной и могучей державе.

И я заметила, что Генрих все выше поднимает голову, ибо в сердце его расцветает гордость при виде столь мощной армии, которую он провел по всем центральным областям Англии, и под конец он стал держаться именно так, как и подобает королю, идущему на войну. Когда мы проезжали через маленькие селения, люди выкрикивали его имя, и он приветственно поднимал руку в латной перчатке и улыбался в ответ на их восторженные крики. Наконец-то он отыскал в своей душе истинно королевскую гордость, наконец-то обрел столь необходимую ему уверенность в себе! И теперь, следуя во главе огромной армии, какой никогда еще не видывали в этих местах, он улыбался как истинный правитель страны, твердо сидящий на своем троне; и я, ехавшая с ним рядом, чувствовала, что нахожусь именно там, где мне и следовало находиться: я чувствовала себя любимой женой могущественного короля, королевой, столь же щедро благословленной Господом, как и моя удачливая мать.

Ночью он приходил в мою спальню — вне зависимости от того, где мы остановились: в аббатстве или просто в богатом доме, — и обнимал меня так, словно был совершенно уверен, что я рада его приходу. Впервые за все время нашего брака я в постели не отворачивалась от него, а когда он меня целовал, сама прижимала его к себе, положив руки на его широкие плечи, сама подставляла ему губы для поцелуев и отвечала ему. Я больше не смотрела в стену, а наслаждалась любовными играми и, крепко обвивая его руками и ногами, впервые испытывала удовольствие и от соития, и от страстных объятий, впервые дрожала от наслаждения. Как-то мы остановились в замке Сэндвич, и Генрих — тоже впервые за все время нашей супружеской жизни — лег ко мне в постель голым. И я вместе с ним в полном экстазе исполнила танец любви, не просто совершая все нужные движения, но во всем с ним соглашаясь, приглашая его к дальнейшим наслаждениям и умоляя не останавливаться. И он, разумеется, почувствовал, что я таю от его ласк и кричу от наслаждения в его объятиях.

В ту ночь наши любовные игры продолжались до рассвета; мы, словно новобрачные, впервые открывали друг другу красоту наших тел. Генрих так крепко обнимал меня, словно давал обещание, что никогда меня не оставит; а утром, завернув меня в меховое одеяло, он поднес меня к окну и стал целовать мою шею, плечи и улыбающиеся губы, и мы стали вместе смотреть, как венецианские галеры разрезают носами воды гавани, готовясь отвезти Генриха с его войском во Францию.

— Нет, только не сегодня! Я этого не вынесу! Я никуда тебя не отпущу! — шептала я.

— Теперь тебе всегда придется любить меня, как сегодня! — воскликнул он. — Я ждал этого с тех пор, как впервые тебя увидел, и мечтал, что, может быть, когда-нибудь ты все-таки и сама меня захочешь. Но вечером я приходил к тебе, страстно надеясь увидеть хотя бы твою улыбку, надеясь, что однажды ты все-таки не отвернешься от меня, и все напрасно…

— Я больше никогда от тебя не отвернусь! — поклялась я.

Радость, которая осветила его лицо, была совершенно неподдельной; у него вообще был вид человека, которому впервые в жизни довелось по уши влюбиться.

— Ты только вернись ко мне целым и невредимым! Ты должен непременно вернуться ко мне! — настойчиво шептала я.

— А ты обещай, что не переменишься ко мне. Обещай, что я вернусь и найду тебя такой же! Такой же любящей.

Я рассмеялась.

— Может, нам снова дать друг другу клятву? Ты поклянешься вернуться домой невредимым, а я пообещаю, что всегда буду для тебя любящей женой?