Первая русская национальная армия против СССР

Партизаны, как общее правило, много чувствительнее реагируют на военно-политические неудачи, чем солдаты регулярных армий. Особенное значение имеют первые бои. Первые крупные неудачи могут так снизить боевой дух партизан, что бригады на долгое время теряют свою боеспособность. В худшем случае, партизаны разбегутся, а в лучшем — придется начатую организацию перестраивать заново. Наоборот, первоначальные успехи партизан смогут воодушевить «зеленых» бойцов, и тогда их можно «подымать» на большие и ответственные дела. Однако надо крепко держать партизан «на поводу», ибо после первых успехов они склонны действовать слишком смело и часто рискованно, а такая тактика всегда принесет больше вреда, чем пользы общему политическому и боевому делу партизанского движения. Командование должно непрерывно следить за боевым пульсом партизан все время, имея в виду крайне неуравновешенную психику партизанского бойца.

Партизанам нельзя давать непосильных задач, ибо они не имеют, как сказано было выше, нормальной боевой выдержки войсковых частей.

Проводя анатомическое сравнение между регулярной армией и партизанскими бригадами, скажем, что партизанский военно-политический организм — это организм неврастеника, если сравнить его с нормальным боевым организмом здоровой регулярной национальной армии. Организм «неврастеника-партизана» резко реагирует на все внешние восприятия и на каждое внутреннее состояние.

Поэтому соответствующими должны быть и методы партизанского воспитания, обучения, организации и обращения командного состава с этими «гражданскими» солдатами. Нормальные методы воспитания классической армии с ее офицерскими и унтер-офицерскими кадрами в данном случае абсолютно не годятся. Прежде всего, в партизанских бригадах этого прекрасного офицерского и унтер-офицерского кадра нет или количество их крайне ограничено. В партизанских бригадах военное знание и «дрилль» заменяются обыкновенно глубокой политической пропагандой. Пропаганда в партизанском деле имеет огромное значение. Идеологическая обработка будет часто заменять профессиональное знание. Партизан в полном смысле этого слова должен быть сознательным политическим бойцом. Он должен точно знать и ясно отдавать себе отчет, почему он ушел в лес и за кого и за что он сражается.

Однако, ведя так называемую политическую обработку, нельзя забывать и чисто военную психологическую работу, ибо надо все время стараться перевести гражданскую психику партизанского бойца на психику профессионально-военную. Вернее, надо всеми силами и всеми мерами постараться сделать из добровольца-партизана если не кадрового солдата, то, по крайней мере, военнообязанного.

Партизанскую формулу «захотел и пошел — захотел и уйду», надо заменить сознанием, что войну вести партизан обязан и, если не по праву закона мобилизации, то, по крайней мере, по праву моральных обязанностей, как член своей нации. Каждый командир из своего личного опыта знает, чем является в армии принцип элемента добровольчества. Это — конец армии. Это — первый шаг к разложению каждой регулярной части. Мне лично в течение моей 36-летней профессиональной военной практики приходилось наблюдать и переживать это явление неоднократно, особенно резко — в тяжелые дни Гражданской войны в рядах добровольческих частей армии генерала Деникина на юге России, во время их исторической борьбы против коммунистической власти.

В партизанских частях, как ни в каких регулярных частях, авторитет личности, то есть командира, играет первенствующую роль. В партизанских бригадах психологически имя вождя, атамана, командира всегда сильно возвеличивается создаваемой легендой и представляет из себя огромную моральную силу, часто стоящую много больше, чем подчиненные ему некоторые партизанские отряды. Легенда строится ползущими слухами и шумом идущей молвы. Вождю приписывается исключительная храбрость, необыкновенное умение, дерзание, а главное, не покидающее его боевое счастье. Ему удаются все его партизанские набеги. Он в боевых столкновениях непобедим. Он — народный герой, защитник слабых и угнетенных. Он — грядущая народная месть…

Из наиболее ярких исторических примеров — это атаман Махно, крупнейший красный партизан, наводивший в 1919 году ужас в тылах белых дивизий во время гражданской войны на юге России.

Второй партизанский вождь, овеянный легендой, — это выдающийся советский партизанский командир генерал Ковпак[25], потрясший в 1944–1945 гг. всю германскую тыловую систему Белорусского фронта.

Об обоих партизанских атаманах говорят и пишут до сегодняшнего дня. Их партизанская тактика служит предметом изучения каждой серьезной военной школы.