Первая русская национальная армия против СССР

В конце марта, когда части моей армии находились еще в Вольхаузене, ко мне приехал фон Лампе и после коротких переговоров, желая спасти кадры, предоставил их в мое распоряжение, а сам решил подчиниться мне, несмотря на свое старшинство. Я понял его и принял его предложение.

Чинам РОВС был указан маршрут и выданы соответствующие проездные бумаги.

Мне было легко сделать это, ибо в это время я был командующим отдельной армии, непосредственно подчиненной немецкой Главной квартире, но генерал проявил полное понимание обстановки, большое гражданское мужество и отсутствие всякого эгоизма.

Сегодня я не знаю почему, но и по этому поводу началась полемика. Во всяком случае, я заявляю, что никогда не собирался и не собираюсь из этого высоко патриотического поступка большого русского человека черпать какие-либо выгоды для себя теперь или в будущем.

Я отклонился от непосредственной передачи моего последнего разговора с генералом Власовым, но я хотел осветить для будущего историка и эту страницу минувших дней.

По понятным причинам об этих событиях до сих пор было очень скупо написано.

Перейдем теперь снова к концу апреля и к моей предпоследней поездке в Главную немецкую квартиру.

На основании записок я точно воспроизвожу последний, поистине трагический разговор со Ставкой генерала Власова.

— У аппарата ген. X. Хочу спешно говорить с ген. В.

— Здесь ген. Т[5]. Я вас слушаю. Здравствуйте. Ген. В. подойти к аппарату не может. У него важное совещание.

— Здравствуйте. Скажите, вам известна обстановка? Если известна, то что вы намерены делать?

— Да. Мы двигаемся, согласно приказу Главнокомандующего, в Чехословакию. Предполагаем совместно с чехами организовать фронт и ждать подхода американцев.

— Это безрассудно! Вспомните Колчака! Вы должны знать, что на Западном фронте были взяты тысячи пленных в форме РОА.

— Хорошо. А что вы предполагаете делать?

— Я иду на юго-запад, к нейтральной границе. Буду пытаться перейти швейцарскую границу. Мне переданы Русский корпус и Шаповалов.

— Шаповалову приказано идти на соединение с нами.

— Моя директива прямо противоположна.

— Подождите, я доложу Главнокомандующему.

— У аппарата ген. В. Т. передал мне разговор с вами. Кто отдал приказ о передаче вам 3-й дивизии?

— Германская Главная квартира.

— Поздно. Я командую сейчас всеми русскими частями, и в этот исторический момент они должны исполнять только мои приказы.

— Разрешите доложить, что обстановка требует изменения ваших директив. Идти на восток — это безумие. Я, во всяком случае, иду на запад.

— Вы генерал вермахта и можете делать, что вам угодно. До свидания.

Власов отошел от аппарата. Колонны РОА двинулись на восток.

30 апреля на военном совещании в Фельдкирхе я дал для разработки моему штабу идею операции перехода швейцарской границы.

1 мая я перевел армию в Нофельс, где она и заняла исходное положение.

На главные дороги были высланы роты для демонстрации.

Момент неожиданности был решающим в этой операции, а потому я использовал для перехода труднопроходимый горный путь.

К армии присоединился Великий князь Владимир Кириллович со свитой, эрцгерцог Альбрехт, г-н Войцеховский, председатель Русского комитета в Варшаве с небольшой группой беженцев и разрозненные венгерские части. В ночь на 3 мая, при огромной снежной буре, сняв германскую пограничную стражу и оттеснив не ожидавших нас швейцарцев, мы перешли границу.

Жизнь моих офицеров и солдат, а также честь русского имени были спасены.

На рассвете кадры Первой русской национальной армии расположились бивуаком в долине Рейна в тех деревнях, где почти 150 лет тому назад после Альпийского похода отдыхали чудо-богатыри генерал-фельдмаршала Суворова.

На территории маленького княжества Лихтенштейн гордо взвился русский трехцветный национальный флаг…

Резюмируя все, что было сказано в моих личных воспоминаниях о генерале Власове, мне хочется подчеркнуть нижеследующую историческую правду.

Борьба против советской власти в 1941–1945 годах по своей форме была мало похожа на эпопею Белой борьбы, однако не подлежит никакому сомнению, что по своей идее это было в полном смысле слова продолжение белого дела, начатого адмиралом Колчаком и генералами Деникиным, Юденичем и Врангелем. Первые белые дрались на своей государственной территории, формировались среди своего народа и были политически почти самостоятельны, если не считать некоторой зависимости от держав-покровительниц.

В распоряжении командующих генералов находился нетронутый и неразложенный офицерский состав, а потому борьба и велась почти исключительно в форме военной акции. Специальные качества русского офицера — храбрость, доблесть, верность и самопожертвование — являлись характерной чертой этой боевой, недавно минувшей эпохи.

Во второй период Белого движения, то есть в 1941–1945 годах, борьба велась почти исключительно в виде военно-политической акции. Ряд внешних и внутренних причин предопределили вышеуказанное положение.

Армии формировались на территории «союзной» Германии и среди чуждого русскому Белому делу населения.