Первая сказка (СИ)

Однажды в дождливую погоду Та-та принес мокрый хворост. Ма-ма сунула в затухающий огонь сырую ветку — та не загорелась, только громко зашипела и задымилась.

— Аа но! Аа но ма! — встревоженно закричала девушка. В отчаянии она представила себе черное беззвездное небо. Та-та принялся лихорадочно кидать в огонь толстые палки, изо всех сил дул на тлевшие угольки… Борьба продолжалась долго, и наконец подсохшая древесина вспыхнула.

— Ом-аа! — воскликнул Та-та.

— Аа ма! — с восторгом вторила ему девушка. Она прыгала вокруг возрожденного костра и, казалось, от счастья сама была готова залезть в огонь. Потом она оторвала кусок медвежьего мяса и осторожно положила его в самую середину очага.

Сероглазый, сидевший рядом, с любопытством наблюдал за своей подругой. Ему тоже было интересно, как огонь будет есть Дарующего Жизнь. Он представил себе, что после такой пищи Аа станет еще сильнее, и пламя вырастет до самого потолка. Но, к его удивлению, костер больше не стал, зато пещера наполнилась резким незнакомым запахом. Та-та всполошился и начал озираться в поисках источника странного аромата, а Ма-ма выгребла из костра почерневшее мясо и понюхала его. Запах, несомненно, исходил от этого куска. Она в недоумении разглядывала его, потом отдала Та-та: все-таки он был мужчиной и сам должен был решать, как поступить с этой едой. Та-та попробовал откусить кусочек, но обжег язык и губы.

— Ма аа! — испуганно сказал он, показывая на брошенное мясо. Ему показалось, что в этом куске поселился огонь и горящий Аа накажет его за попытку съесть чужое.

— Ом аа, Ма-ма аа, Та-та аа, — успокаивала его Ма-ма. Она сама подняла кусочек уже остывшей медвежатины и откусила немножко. Мясо оказалось необычным на вкус и, главное, очень мягким. Аа прожевал для них мясо и выплюнул его. Ма-ма, оценив по достоинству заботу Аа, отдала остаток необычной еды Та-та. Лицо его выразило крайнее удовольствие и удивление: он никогда не пробовал ничего более вкусного.

Вечером Та-та решил снова отдать огню свою еду. Мясо опять сделалось таким же восхитительным, как и утром.

— Та ма, ва ма, — восклицал Та-та, облизывая пальцы. Ма-ма отказалась от еды — завтрак оказался настолько сытным, что она до сих пор не проголодалась…

На ярко-желтой леопардовой шкуре лежит ком земли. Дует ветер, треплет блестящий мех, приподнимает края шкуры, и бесформенный комок вдруг становится маленьким медвежонком, он растет, растет, потом Та-та и Ма-ма убивают его и съедают.

— Аа да та ма, — сказала Ма-ма. Аа не только пережевывает пищу, но и вкладывает в нее свою силу.

Та-та задумался. Мысль подруги ему понравилась. Он и вправду наелся таким маленьким кусочком мяса, которого ему раньше вдвойне бы не хватило. Это натолкнуло его на новую идею.

— Аа да та… та, — пробормотал Сероглазый, и мысль его превратила маленькую палочку, лежащую на желтой пятнистой шкуре, в толстую отцовскую дубину. Чтобы проверить свою догадку, Тата выбрал длинную, средней толщины еловую палку и сунул ее в огонь. Палка загорелась, но толще не стала и в боевую палицу не превратилась. Та-та разочарованно вытащил ее из костра и потушил маленький огонек на конце. Теперь он заметил, что, хоть палка и осталась такой же, зато конец ее, где плясал огонек, стал острым и крепким. Та-та вспомнил, как он убил самого Дарующего Жизнь вот такой же заостренной палкой. Значит, Аа и в самом деле может сделать оружие непобедимым.

— Ом! Аа да та! Аа но у! — радостно воскликнул Та-та. Он вскочил на ноги и начал носиться по пещере, размахивая своим новым грозным оружием.

— Та-та да ма! — восхищенно визжала Ма-ма. Она подняла кусок медвежьей шкуры с большой дыркой посередине и накинула этот лоскут через голову на плечи своему другу. Та-та пришел от этого в неописуемый восторг и даже положил себе на голову медвежий череп — так он будет еще больше похож на Дарующего Жизнь. Но череп все время падал, так что пришлось придумывать что-то другое. Та-та выбрал короткий толстый сук и как можно плотнее насадил на него череп. Помахав этой зубастой палицей в воздухе и убедившись, что в руках у него поистине страшное оружие, Та-та подержал палицу над огнем, чтобы Аа и ее сделал непобедимой.

Потом он застыл, окидывая себя самого мысленным взором. Та-та видел себя огромным черным медведем, ужасным, могучим, которого боятся не только все люди и Отец, но даже духи мертвых.

Ма-ма, пораженная величием его мыслей, подошла к нему и нежно погладила его новую пушистую кожу.

— Та-та да ма, — тихо произнесла она, и Та-та, обнимая ее, ответил:

— Ом да ма!

* * *