Первая стадия (СИ)

   Про Ирину я ничего не сказал. Это мое личное дело. И, похоже, останется со мной навсегда. Даже если бы это все произошло в реальности, в ее глазах я бы не поднялся. Точнее, я бы сам не поднял бы себя до ее уровня. Она вообще ничего про меня не знает. Мы пересекались предметно всего раз пять. Один раз у начальника Базы в день моего прибытия. Второй раз во время совещания. Думаю, она не обратила на меня внимания, точнее, не выделила из остальных. А я-то, дурак, расстарался, когда она на меня посмотрела. Даже вспоминать не хочу, что я тогда нес про трансураны в перспективе развития человеческой цивилизации. Не-е-ет, мне до нее далеко. Вот если бы я был, к примеру, начальником лаборатории...

   Тьфу ты, при чем тут лаборатория? Как можно сравнивать какую-то там лабораторию и Диспетчера КосмоСовета, выполняющего специальные задания на других планетах?! Вот будь я как Андрей... или вообще - Начальник Проникателей... Да нет, все это пустые мечты. Кем бы я не был, я все равно бы не осмелился к ней подойти. И из головы никак не выкинуть - вот ведь напасть какая. Взгляд как магнит - так и стоит перед глазами. Как я тогда на совещании сдержался. Да-а, а потом я вернусь на Землю, буду смотреть какую-нибудь передачу, да знакомым говорить: вот, мол, Ирина Амели, мы с ней вместе на Кладе были. Аж тошно! А ведь буду говорить... я себя знаю.

   Вот ведь анекдот. Как в старинных романах про любовь. Да почему в старинных? И не расскажешь никому. Ужас, ужас. Делом, делом нужно заниматься, а о чем я думаю? Пойти, что ли, к Андрею в спортзал. Движение утрамбовывает мысли. Когда ты на площадке - о постороннем думать не получается. Даже трансураны вылетают из головы. Это точно.

   Так что пойду в спортзал, морду набью кому-нибудь, может, успокоюсь. А то разбередил себя этим дневником."

   Эпизод 20

   Одд-Бро едва смежил веки, как провалился в глубокую черную пропасть сна. Усталое тело медленно наливалось тяжестью, но сознание спящего воеводы тревожили обрывки видений.

   ... Растрескавшийся ледник, сползающий в зеленую долину. Там, среди камней, молодой Спрада-Гё, к его ногам жмутся детеныши рары. Спрада-Гё оборачивается и видит ледовую гору, нависающую над головой. Он хватает маленьких, лохматых рарогов на руки и бежит по ущелью. С одного гребня ущелья падает, пересекая леднику движение, громадный каменный исполин. Лед с грохотом врезается в камень, и откуда-то со стороны пробивает сонное сознание крик: "Воеводу!"

   Одд-Бро проснулся, привстал с покрытого шкурами ложа и услышал крик стерегущего: "Буди воеводу! С Низа потянуло недобрым." Как был босой упругими быстрыми шагами вышел из логова и наткнулся на Видабру. Тот, не тревожа лишними словами, шагнул в сторону.

   Одд-Бро не влез, влетел на сторожевую вышку и окинул взором черную темень вокруг. В стороне Большой Борозды, а вернее у нижнего ее основания, маячили огни, много огней... очень много. И, казалось, нет, так оно и есть - огни все прибывали.

   - Говори.

   - Огни появились в начале третьей четверти ночи. Я заметил, когда их было шесть. Огни прибывали, я считал. Считал, пока не сбился со счета. После четвертой сотни. Потом позвал Видабру.

   Отд-Бро запрокинул голову, глядя на темное небо, усыпанное блестящими блестками - третья четверть ночи была в разгаре. От дыхания клубился белый пар. Он сейчас только ощутил холод и стал спускаться. Уже подходя к логову, бросил спокойно ждущему Видабре:

   - Пусть стерегут... - и откинул тяжелый полог врытого в землю сруба. Больше он не сказал ничего.

   Видабра понимал воеводу с полуслова, с взгляда, брошенного как бы невзначай, с нечеткого жеста. В который раз восхитился он простому его поведению, за которым чуял железную волю и твердость духа. "Пусть стерегут" и все. Спокойствие его от знания. От неприятеля до нас четыре дневных перехода. Спокойствие его от веры. От веры в тех, кто с ним здесь на заставе, в тех, нам на перевалах и на горах, окаймляющих Большую Борозду, Свагры, Горный Ров, многих больших и малых переходах бережет границу, нашу границу. Так пусть идут! Встретим.

   * * *

   Катер пригрунтовался в проверенном подготовленном месте, демаскировался и высадил экипаж. Природа подавляла суровой монументальной простотой. Немного закладывало уши. Пьеру стало как-то не по себе реальности материализовавшихся рассказов.

   Было холодно. Особую неприятность доставлял резкий ветер. Если бы под местной одеждой не было надето согревающей сетки - совсем беда. Ладно аборигены, но как здесь собираются действовать проникатели, думал Пьер, ужасно негостеприимный мир. А, впрочем, он и не обязан быть гостеприимным. На спутниках одежда жрецов с Дальнего Святилища. Практичная, но вряд ли теплая.