Первая стена

Джаваахир ответила первой, махнув рукой на север. На ресницах у неё замёрзли капли, щёки ввалились ещё сильнее, чем раньше.

— Ты уверена, что хочешь туда пойти, Адедеджи? — спросила она. — Гнев Гора обрушивается тысячей снарядов в час. Пустотные щиты Императора ослабевают с каждым днём. Ты же знаешь, что это только вопрос времени, прежде чем они исчезнут и Дворец рухнет под гневом магистра войны.

— Где же ещё нам сражаться? — сказала Зеноби. Она снова посмотрела на капитан-генерала. — Как далеко?

Эгву отвела взгляд и на мгновение Зеноби показалось что она не собирается отвечать. Потом она решительно посмотрела на рядовую.

— Почти тысяча километров, Зеноби. Над горами и долинами, всё выше и выше, воздух всё более разряженный и разряженный, а зима становится всё холоднее.

— Спасибо.

Зеноби передвинула знамя роты и повернулась к другим солдатам. Она встретилась взглядом с несколькими, включая Менбера. Некоторые выглядели обеспокоенными, готовясь к предстоявшим испытаниям. Другие ответили ей такими же решительными взглядами.

Она ничего не сказала, только продолжила идти, сосредоточившись на том, чтобы ставить одну ногу перед другой, так долго, как будет нужно.

ДВАДЦАТЬ ДВА Истощение Железо внутри Амон и Нерождённый

Космический порт Львиные врата, ядро стратофекса, шесть дней после начала штурма

Темноту расколола вспышка болтов, мчавшихся вперёд и назад по погрузочному отсеку. В огромном пространстве не переставая звучало эхо выстрелов и глухие удары попаданий, прорезанные шипением плазменных разрядов и пронзительным воем мелт. Каждая вспышка бросала яркий свет на ряды Железных Воинов, которые удерживали верхние мостки и переходы, а через чёрную пустоту — сплошной барьер из щитов с эмблемами Имперских Кулаков. Едва различимые цепи и подъёмные краны скрывались в тени, пол и стеллажи были усеяны изломанными останками последней попытки IV легиона пересечь открытое пространство.

Эта атака началась десять часов назад. С тех пор Железные Воины Форрикса попали в постоянно затягивавшуюся петлю Имперских Кулаков и ауксилариев Имперской армии. Последние представляли меньшую угрозу, поскольку теснота залов и проходов вокруг реактора не позволяла массовое применение пехоты. Не имея возможности справиться с превосходящими силами противника, солдаты Императора использовались для замедления попыток прорыва, продавая свои жизни лишь для того, чтобы позволить Имперским Кулакам оказать более мощное сопротивление.

Это была безжалостная тактика, и Форрикс понял, что невольно восхищается командующим, который её использовал, кем бы тот ни был. Возможно, Сигизмунд, знаменитый первый капитан, хотя ни в одном из сообщений до сих пор не говорилось о Клинке Дорна. Это могла быть даже рука самого Дорна, которая дёргала за ниточки защитников.

Это не имело значения. У Форрикса было только две проблемы, когда он стоял на передовой вместе со своими воинами, стреляя из болтера по щитоносцам внизу. Проблемы, которые он высказал, когда капитан Гхарал попросил по воксу отвести несколько отделений в арьергард.

— Если мы ослабнем здесь, Имперские Кулаки выбьют нас к внешним проходам. Они смогут установить охраняемый кордон на пяти уровнях пересадочной станции, перекрыв доступ к плазмопроводам реактора.

— Если мы продолжим сражаться с такой интенсивностью, триарх, мы столкнёмся с недостатком материально-технического обеспечения в течение семи часов. Лучше отступить и снизить интенсивность боя, чтобы сражаться дольше. Передовые роты высадившихся с воздуха штурмовых сил находятся всего в двух километрах от нас.

— Недостатком материально-технического обеспечения? Ты имеешь в виду снабжение боеприпасами?

— Стимулирующие инъекции приблизились к небезопасному уровню. Системы утилизации брони нуждаются в очистке, пока они не начали возвращать токсичные элементы в наши тела. Никто не спал. На отметке в девяносто шесть часов начинает быстро нарастать умственная усталость.