Первая степень

– Нам позвонил Уоллес Ферро, менеджер супермаркета «Пищевая ярмарка» в Риверсайде. Оказывается, у них есть запись, что Гарсия был в их магазине как раз в то время, когда, по словам следователя, было совершено убийство.

Я был доволен, но озадачен.

– Я спрашивал его об этих записях.

Дилан кивнул, торжествующе усмехаясь.

– С его слов, вы не очень-то настаивали. Это запись с камеры, установленной над банкоматом. Там другая система, эти записи не стираются месяцами. По какой-то причине он решил, что нас эта информация заинтересует больше, чем вас.

Меня это не задело. Неважно, какого мнения придерживается Уолли, менеджер бакалейного отдела, о моих методах расследования. Главное, что мой клиент вскоре выйдет на свободу и дело закроют. И я с чистой совестью смогу вернуться к спасению гватемальских выдр.

– Оскар знает об этом? – спросил я.

– Знает. Он уже освобожден и дал согласие добровольно ответить на ряд вопросов.

У меня в голове зазвенел сигнал тревоги.

– Какого рода вопросы? Почему мне об этом не сообщили?

– Не беспокойся, Энди, Оскар отказался от своего права на адвокатское сопровождение, – он улыбнулся, – особенно твое.

– Что, черт возьми, здесь происходит, Дилан? О чем ты собираешься спрашивать Оскара?

Мои дурные предчувствия усилились, когда Ник, не говоря ни слова, вышел из кабинета. Я считал, что даже если он окажется в одной команде с Диланом, то не опустится до участия в этой комедии положений.

Дилан, кажется, даже не заметил его ухода. Он смаковал момент.

– По этому делу арестован другой подозреваемый, Энди. И мы думаем, что Оскар располагает информацией в связи с этим арестом.

– И кого же вы арестовали? – спросил я, понимая, что именно ради этого Дилан и вызвал меня сюда, и так же ясно понимая, что буду в бешенстве, услышав ответ.

– Мне очень жаль, что именно я вынужден сообщить тебе об этом, – солгал он, глядя мне в глаза, – но по обвинению в убийстве Алекса Дорси арестована Лори Коллинз.

* * *

Когда я приехал в тюрьму, все подходы к воротам были запружены прессой. Пока обвиняемым был Оскар Гарсия, СМИ особо не волновались. Теперь же, когда обвинялась Лори Коллинз, бывший полицейский и заклятый враг нераскрытых преступлений, это был в любом случае материал для первой полосы.

Я протолкался сквозь толпу репортеров и операторов, раздавая комментарии по пути. Обычно я не люблю разговаривать с прессой, пока у меня на руках нет фактов, поэтому рассказал только то, что, как я точно знал, было правдой.

– Какова ваша реакция на этот арест? – спрашивали меня.

– Это полный идиотизм, – отвечал я.

– Вы собираетесь выступить защитником мисс Коллинз?

– Факты будут ее защитой, – сказал я. – А я просто прослежу, чтобы эти факты стали всем известны.

Я вошел в тюрьму и попросил встречи с Лори. Парень за конторкой ответил, что с ней «беседуют». Я знал: у нее хватит ума не отвечать ни на какие вопросы без моего присутствия, но мне не нравилось, что она была одна. Подождав пять минут, я объявил ему о своем намерении выйти и сообщить прессе, что мне отказано в доступе к моему клиенту.

По счастливому совпадению, именно в этот момент он получил телепатическое сообщение, в котором говорилось: «общение» только что закончено.

Меня препроводили в приемную, где я прождал еще пять минут; наконец привели Лори. Ее руки были скованы наручниками спереди, и на ней уже была тюремная одежда. Я ожидал увидеть страх в ее глазах, но его там не было. Там была ярость. И это было хорошо, потому что страха у меня хватало на нас двоих.

– Энди, что здесь, черт возьми, происходит?

– Не знаю, – сказал я. – Я еще ни у кого не требовал информации по этому поводу. Хотел сначала с тобой поговорить.

– Меня обвиняют в убийстве Дорси, – сказала она с абсолютным неверием в голосе.

Я кивнул.

– Расскажи мне, что случилось. Не пропуская ни одной детали.

Она села, неудобно устроив скованные руки на столе перед собой. Эти наручники были для меня таким плевком в душу, что хотелось перекусить их зубами.

– Мне особенно нечего рассказывать, – сказала она. – Я поехала на стадион, как ты и сказал. Это заняло некоторое время, но наконец я что-то заметила в кустах. Я раздвинула ветки и осмотрела находки, но ни к чему не прикасалась. Там была одежда со следами крови. Затем я увидела рукоять большого ножа, который кто-то как будто пытался закрыть ветками.

– И что ты сделала?

– Ничего. Через десять секунд я увидела полицию, офицеры, кажется, бежали отовсюду. Их было что-то около семи или восьми, с пистолетами, готовыми к стрельбе. Они зачитали мне мои права и привезли меня сюда.

– Как ты думаешь, они следили за тобой или сидели в засаде?

Она покачала головой.

– Не знаю. Может, и то и другое. Их было много. – Она снова покачала головой, на сей раз куда более печально. – Наверное, это судьба. Я тренировала двух или трех из них.

Я помолчал с минуту, стараясь уложить это в голове. Ничего не складывалось.

– Энди, почему ты послал меня туда?

Это не было обвинением, просто она хотела знать.