Первая версия

—        Да, дедушка, вот дачу тут вчера сняли. У вас в Жуковке, — сказал я.

—        Что-то вы на начальство не похожи, — с сомнением пригляделся к нам дед.

—        Ну, во-первых, начальство теперь разное бывает, не обязательно с пузом и портфелем. А во- вторых, что ж, здесь, кроме начальства, никто и не живет?

—        Почему не живет? Мы живем. Да обслуга. А дачники все больше министерские. Дачи-то Совет Министров еще при Сталине строил. Да НКВД при Лаврентии Берии.

—        НКВД? — переспросил я.

—        А то! Вот дачи, что от проходной слева, то министерские. А те, что особняком справа, шесть штук, как одна копеечка, то бериевские и есть. Темные места. Ох, темные.

—        Почему темные? — Серега на секунду оторвался от дороги и взглянул на нашего спутника.

—        Ну как — почему? Ведомство такое, им по штату положено страху на всех нагонять. Раньше-то они за особым забором были. Это сейчас все этими самыми демократами стали. А раньше тут строго было. А на дачах тех, бериевских, плохие дела творились. Сам-то Берия здесь не жил, конечно, это их так назвали, по ведомству значит. Сам-то Лаврентий за Москвой-рекой жил. Там, поблизости, где сейчас премьер-министр живет. А вообще у нас тут много кто жил. И Хрущев, и Горбачев, и хрен еще знает кто.

—        А что рассказывают такого страшного про эти бериевские дачи? — спросил я.

—        Да чего только не рассказывают. И кутили тут по-черному, и стреляли, и стрелялись. Говорят, там и подвалы особые. Может, и пытали кого? Сейчас разве ж разберешь, где лжа, а где правда? Писатель хороший нужен, чтоб про все это написать. Только кто ж читать будет? — философски заметил старик.

Посидел немного молча и добавил:

—        Нынешние-то все больше считают...

—        Это ты, дедушка, в корень смотришь, — сказал Серега, — моему пацану всего восемь с половиной, а он уж курсы всех валют знает. Иену в доллар и обратно в мгновение переведет.

—        Во-во! — обрадовался дед. — Про эти-то курсы нам кожный день по радио и телику говорят. А вот сколько тыщ коса нынче стоит? Никто не ответит. Потому как есть это тайна великая! — Дед поднял указательный палец и довольно рассмеялся.

Мы высадили деда на Валовой. До закрытия магазина оставалось целых полчаса. Глядя ему вслед, я наконец смог сосредоточиться и перевести надпись на его футболке: «Они хотят купить нас, но мы не продаемся». Гордый дед, что и говорить.

Серега довез меня до моего Беляева. Только- только начинало темнеть.

—        Пиво за мной, — пожал я Сереге руку.

—        Да ладно, начальник, — расплылся он в улыбке, — я ж не за пиво...

Я пожал ему руку еще раз.

—        Пока, старик!

Серега на прощание помигал мне фарами. Хороший он человек...

...Я набрал домашний номер Меркулова.

—        Костя! На даче Филина подземный ход... Через него и уплыли наши картинки. Эти дачи раньше принадлежали НКВД. А теперь, по-видимому, каким-то осколкам КГБ. Узнай, пожалуйста, по своим каналам, кому принадлежит дача под номером двадцать один в поселке Жуковка.

—        Узнаем, — кратко ответил Меркулов.

—        А что там у Славы с его «афганцами»?

Ответом мне было молчание. Казалось, тишина физически сгустилась — такой она была долгой и зловещей.

И потом, спустя вечность, в этой тишине прозвучал мерный и тихий голос Меркулова:

—        Сегодня был тяжело ранен Грязнов...

Я тупо и долго сидел перед телефоном.

Перед мысленным моим взором возникал недавний образ Славы Грязнова: протяжным голосом городского нищего, мастерски имитируя приторно-скорбные интонации, он тянул, почти пел: я милиционер, моя теща милиционер, дайте в морду, кто сколько может...

Глава девятая НОРМАН КЛАРК

Во второй половине правления президента Эйзенхауэра Норман Кларк на короткое время занял пост помощника президента по национальной безопасности. Это был его первый и последний официальный пост в американской администрации.

Однако его роль со временем, после оставления этого поста, не только не уменьшалась, но скорее усиливалась. Можно с уверенностью сказать, что ни одно важное решение как во внутренней, так и во внешней политике не принималось без участия Нормана Кларка. Более того, его мнение зачастую оказывалось решающим.

Большая политика не всегда делается в парламентах и правительствах. Иногда и поле для гольфа или теннисный корт становятся прекрасным местом для определения судьбоносных направлений политики государства. А если речь идет о такой державе, как США, то и о политике всего мира.

Дуайт Д. Эйзенхауэр совсем не походил на своего предшественника Гарри Трумэна. Во-первых, он обладал явными, а не придуманными военными заслугами. Во-вторых, отличался естественной, а опять же не нарочитой простотой манер. Что немало способствовало его популярности.

Он, наверное, один из немногих американских президентов, который оставался популярным даже после ухода в отставку.