Первая весна

Действительно, когда Зина поделила клубни, она этого не предусмотрела. Каждый глазок в соревновании играет большую роль, и чем дальше, тем больше будет увеличиваться разница. Это встревожило всех. Даже Катя, и та забеспокоилась.

— Надо узнать. Поля, ты спроси у Кости.

— Подожди, Катя, — остановила её Зина. — Ну, а если больше, так что? Они же всё равно не отдадут.

— Потихоньку переменить, — предложила Тося.

— Не выдумывай, — спокойно сказала Зина. — Пускай будет как будет.

Вопрос этот остался открытым, но он долго мучил любопытную Олю Тигунову.

14. Тиша

Невысокий рост, узкие хитроватые глаза, торчащая во все стороны седая щетина вместо бороды и усов, широкий нос и толстые губы — не очень-то красив колхозный конюх Тихон. Но это мало кого беспокоило. Конюх он был замечательный и пользовался всеобщим уважением. Круглые сутки Тихон находился в конюшне и, казалось, ничем в жизни, кроме лошадей, не интересовался. И лошади у него были в отличном состоянии: всегда сыты, здоровы, вычищены, напоены. Полное имя конюха было Тихон Михайлович Крылов, но за глаза его все звали просто и ласково: Тиша.

Как правило, девочек тянуло в свободные часы на молочную ферму, и они были там желанными гостями и помощницами. Мальчики же дружили с Тихоном Михайловичем и пользовались у него неограниченным доверием.

— Тихон Михайлович, здравствуйте!

Конюх, чистивший лошадь, оглянулся, узнал Ваню и ладонью вытер концы губ, как будто растягивая их в улыбку.

— А-а! Ваня! Вернулся?

— Вернулся.

— Как погостил?

— Хорошо. Тихон Михайлович, дайте носилок до вечера.

— Чего?

— Носилок дайте.

— Носилок? Кому?

— Нашей бригаде, — со вздохом сказал Ваня.

— Бригаде? Погоди малость, я зараз приду!

Ваня с грустью посмотрел, как конюх освобождал от шерсти скребницу, и тихо вышел из конюшни.

Поджидавшие его ребята без слов поняли, что случилось худшее и что теперь они застряли надолго.

Настроение Тихона Михайловича бывало двух родов: молчаливое и говорливое. Могло случиться так, что конюх молча выслушал бы просьбу о носилках и, пожевав губами, коротко сказал: „Возьми. И чтоб зараз на место поставить“. На это ребята и рассчитывали, но случилось иначе. Теперь приходилось ждать и готовиться к большому разговору. Уйти и обидеть старика им не позволяла совесть. Ну и, конечно, расчёт.

Через несколько минут Тихон Михайлович вышел и, сощурившись от света, увидел уютно расположившуюся на перевёрнутых санях группу ребят.

— Бригада? — спросил он, присаживаясь на толстый чурбан — своё излюбленное место.

— Ага! — ответил Ваня.

— Что за бригада?

— Юннаты.

— А к чему?

В часы „говорливого“ настроения сам Тихон Михайлович предпочитал молчать. Он задавал вопросы и любил слушать. Для того чтобы сократить разговор, следовало отвечать как можно короче и скучней. Это было давно известно, и поэтому Ваня, как только возможно, сжал своё сообщение о бригаде юннатов.

— Вот что! А картошку привёз? — спросил Тихон Михайлович, скручивая цыгарку.

— Ага!

— Покажь.

— Она дома.

— В другой раз принеси.

— Ладно.

— С комсомольской бригадой соревнуетесь? — спросил старик.

— Нет.

— Надо соревноваться.

— Тихон Михайлович, мы с девочками соревнуемся и с городскими юннатами, — сунулся в разговор Боря и этим испортил всё.

Пришлось Ване рассказывать о шефстве, а затем снова отвечать на вопросы.

— У них там что… огороды?

— Нет. При школе участок.

— Много земли?

— Мало.

— Учатся, что ли?

— Учатся.

— Большая у них бригада?

— Не бригада, а кружок называется.

— Кружок? И что же они — для себя сеют или государству сдают?

— Не знаю.

Казалось, что при таких вялых, односложных ответах разговор должен скоро закончиться.

Но опять всё испортил Саша.

— Тихон Михайлович, — не выдержал он. — Мы торопимся. Дай носилок.

— А что вы торопитесь?

— Навоз надо нести.

— Зачем? В парники?

— Да нет. Нам старый надо.

— Зачем? — спросил старик и, к огорчению ребят, снова полез в карман за кисетом.

Выручила Марфуша, младшая сестрёнка Кости Замятина.

На конюшне она была своим человеком. Тихона Михайловича она звала дедом, он её — внучкой.

— Костя, а меня Полина не взяла, — плаксиво пожаловалась девочка, неожиданно появляясь из-за угла конюшни. — Она говорит, Марся забодает…

Колхозного быка по кличке Марс девочка очень боялась.

— Марфушенька! Внучка! Иди ко мне, светик! — обрадовался Тихон Михайлович, расплываясь в улыбку. — Не дам я тебя Марсу забодать. Иди ко мне, красавица…

Ваня сообразил, что наступил подходящий момент для прекращения разговора.

— Тихон Михайлович, а как насчёт носилок? — спросил он.

— Возьми носилки… Но чтобы зараз на месте стояли!

— А мы Марфушу в залог оставим, — сказал Саша.

Беспокоиться за девочку не приходилось. Сейчас она получит замечательные игрушки: уздечку с ярко начищенными украшениями и бубенчиками и колокольчики для дуги, которые выдавались только Марфуше.

Солнце уже перевалило за полдень, когда ребята с носилками подошли к хутору, где раньше жили Рябинины. Три года назад дом перевезли и поставили в один ряд с колхозными домами. Никаких признаков, что здесь когда-то стоял дом, уже не было.