Первая волна мирового финансового кризиса

Я верю, что теория рефлексивности может объяснить происходящее сейчас лучше, чем превалирующая парадиг­ма, однако должен признать, что она не в состоянии делать то, на что не способна старая парадигма. Теория рефлексив­ности не может предложить обобщений в принятом для естественных наук смысле. Она утверждает, что социальные процессы в корне отличаются от природных явлений; важ­ную роль здесь играет мышление участников, чьи искажен­ные представления и неверное понимание вносят неопре­деленность в ход событий. Следовательно, поступательное развитие событий не определяется универсально примени­мыми законами, а происходит вследствие рефлексивного взаимодействия между мнениями участников и реальным положением дел. Теория рефлексивности может объяснить происходящее, но с меньшей долей вероятности предска­зывает будущее. Это сильно отличается от того, что при­нято ожидать от научных теорий. Следовательно, теория рефлексивности требует пересмотреть то, как ученые, за­нимающиеся социальными науками (особенно экономи­сты), воспринимают окружающий мир. По этой причине рефлексивность пока не стала общепринятой парадигмой. Возможно, глубина нынешнего финансового кризиса обу­словит прорыв в этой области.

Моя теория существует вот уже двадцать лет, но до сих пор не получила серьезного признания. Даже у меня возни­кали сомнения в ее важности. Стоит признать, что я не был достаточно точен и последователен в ее толковании и даже сейчас мог бы сделать свою работу лучше. Но я больше не сомневаюсь в том, что предлагаемая мной парадигма может объяснить нынешний ход событий лучше, чем превалирую­щая сейчас. Время покажет, как далеко она сможет продви­нуться. Я сделал все, что может сделать один человек. Теперь необходимо участие других. Поэтому я и написал эту книгу.

Согласно новой парадигме, события на финансовом рын­ке лучше всего рассматривать в историческом контексте. Прошлое определено однозначно, будущее не определено. Следовательно, гораздо проще объяснить, как ситуация пришла к нынешнему состоянию, чем предсказать, куда она приведет в будущем. Сейчас действуют несколько реф­лексивных процессов; а это означает, что количество воз­можных исходов чрезвычайно велико. Но даже объяснения исторических событий наталкиваются на трудности. Исто­рия, хоть она однозначно определена, наполнена столькими деталями, что ее невозможно объяснить, если не остано­виться на процессах и отдельных событиях, которые мы в состоянии охватить. И здесь может оказаться полезной ги­потеза о сверхпузыре. При изучении истории выдвигаемая гипотеза способна помочь в выборе заслуживающих вни­мания событий и их последствий.

Гипотеза о сверхпузыре может применяться для созда­ния детальной финансовой истории послевоенного перио­да, приведшей к нынешнему кризису. Однако это не являет­ся целью моей книги, и мне не под силу это сделать. Тем не менее в следующей главе я расскажу о собственном опыте работы на финансовом рынке на протяжении последних 55 лет. Думаю, это будет более интересным, чем детальное историческое исследование. Затем я попытаюсь сделать на основании моего опыта прогноз. Я зафиксировал свои взгляды на развитие ситуации с начала 2008 года, а также их последующие изменения. Этот эксперимент в режиме ре­ального времени призван пролить свет на то, как мой под­ход работает на практике. А после этого я скажу немного о возможных политических действиях в ответ на развитие событий.

Глава 6 Автобиография удачливого спекулянта

Благодаря своему 55-летнему опыту работы на финансовых рынках я помню все этапы их развития. За это время рын­ки неоднократно менялись до неузнаваемости. Многое из того, что сейчас считается недопустимым, в прежние вре­мена являлось естественным или даже неизбежным. Ши­роко распространенные в настоящее время финансовые инструменты и технологии финансирования были невоз­можны в прошлые времена, и наоборот. Я помню, как, рабо­тая арбитражным трейдером варрантов и конвертируемых облигаций, мечтал о создании варрантов, которые были бы не привязаны к самим акциям, но также торговались бы на рынке; однако, разумеется, тогдашние правила этого не по­зволяли. Я даже и представить не мог такое разнообразие синтетических инструментов, которое сейчас обращается на биржах.